с тобой ещё разберусь, — мрачно пообещал Ро и отвернулся к застывшим у противоположной стены коллегам. — Слушайте меня внимательно, ублюдки, — прорычал он, — если кто-нибудь из вас подойдёт к Василисе ближе, чем на сто метров, даже случайно, пеняйте на себя. Я не поленюсь и буду отстреливать вас до тех пор, пока мир Игры ни превратит вас в аватаров, а потом сдам на опыты вашим же коллегам. Если моя мысль понятна, то валите отсюда, пока я ни решил начать прямо сейчас.
Горе-экспериментаторы не заставили просить себя дважды, через пару секунд их удаляющиеся шаги зазвучали на лестнице, пока совсем ни стихли.
— Васенька, с тобой всё в порядке? — теперь голос Ро звучал мягко, словно колыбельная, и Вран невольно позавидовал его способности к сценическому перевоплощению. Василиса вынырнула из-за его спины и предстала пред взором благородного спасителя эдакой апологией жестокого обращения со слабым полом. Едва взглянув на свою потрёпанную в схватке с коллегами любовницу, Ро буквально рассвирепел. — Зря я их отпустил, — процедил он сквозь зубы и тут же, за неимением более подходящих объектов, обратил свой праведный гнев на Врана. — Значит, они таки нашли мне замену, — теперь его голос так и сочился ядом. — А как же твои принципы, сталкер? Спустил в унитаз, когда запахло жареным?
— Отвали, — голос Врана прозвучал безразлично, как автомат. На самом деле всё это время он держался исключительно на адреналине, а когда напряжение схлынуло, отравленного сталкера накрыло уже по полной.
— Не знаю, чем они тебя взяли, — мрачно возвестил самопальный судья и палач в одном флаконе, загоняя патрон в ствол, — но ты перешёл черту, Вран. И чего ты не сдох от передоза, когда я предоставил тебе такую замечательную возможность избежать позора? — Ро поднял руку, направляя дуло пистолета в голову сталкера.
— Полагаю, ты исправишь мой недочёт, — Вран безразлично посмотрел на своего убийцу и горько усмехнулся. Если не считать того, что его сознание едва ни отправилось в небытие, за сегодняшний день это была уже четвёртая попытка лишить его жизни, и Врану эта карусель уже порядком надоела. Увы, последняя попытка тоже не увенчалась успехом, как и все предыдущие.
— Нет, это было бы слишком гуманно, — заявил Ро, опуская оружие, — не хочу лишать тебя завтрашнего аттракциона под названием ломка. Только не думай, что этим всё закончится, у меня к тебе теперь длинный счёт.
— Ну если ты передумал меня убивать, я, пожалуй, прилягу, — пробормотал Вран.
То, что случилось после его реплики, можно было бы охарактеризовать словом «прилягу» только с очень большой натяжкой. Глаза сталкера закатились, и он просто рухнул на пол. Звук падающего тела, конечно, привлёк внимание ратава-корги, но тот уделил ему не больше внимания, чем жужжанию мухи. А вот Василиса сразу переполошилась, она сорвалась с места и бросилась на помощь. Попытка привести Врана в чувство оказалась тщетной, и добровольная сестра милосердия запаниковала.
— Он умер? — она подняла испуганные глаза на своего любовника.
— Вряд ли, — Ро даже не взглянул в сторону бесчувственного тела. — Если бы Вран ни принял антидот, то его труп уже давно бы остыл, так что он его точно принял. Отлежится пару дней и снова будет как огурец. Вот только завтра его ждёт незабываемое приключение, не хотел бы я оказаться на его месте.
— Герман, а что такое замещение? — вопрос Василисы явно застал Ро врасплох, он аж подпрыгнул на месте и буквально впился в неё ошарашенным взглядом.
— Откуда ты об этом знаешь? — голос изменил циничному ратава-корги и едва ни сорвался в фальцет.
— Вениамин обвинил Врана в том, что тот хотел подтасовать результаты эксперимента с помощью какого-то замещения, — безразлично пояснила Василиса, даже не подозревая, что в этот момент снова обрушила жизненные устои своего любовника, как и в тот раз, когда отказалась переселиться в Аэрию.
После её слов Ро застыл соляным столбом, уставившись на тело сталкера с таким видом, будто увидел его хозяина впервые в жизни. Да, наверное, непросто было смириться с тем, что тот, кого ты искренне, но безуспешно пытался презирать за несвойственную аэрам чувствительность, оказался способным на такую жертву всего лишь ради памяти о своих чувствах к давно умершей женщине.
— Не может такого быть, — голос Ро дрогнул, выдавая его шок. — Почему же он ничего не сказал, когда я тут сыпал обвинениями? Ты ничего не перепутала, Васенька?
— Прости, я так устала, — промямлила Василиса. — Можно я пойду домой?
Наверное, истинный рыцарь должен был бы тут же подхватиться и броситься провожать свою даму до самой двери её квартиры, а потом ещё удостовериться, что и в квартире ей ничего не угрожает, например, темнота или одиночество. Собственно, именно таким образом коварный ратава-корги и оказался в постели Василисы, однако на этот раз что-то пошло не так.
— Иди, только больше не прячься от меня, иначе мне будет сложно тебя защищать, — отрешённо пробормотал Ро, даже не глядя в сторону Василисы. Всё его внимание сейчас было сосредоточено на бледном лице Врана.
Когда слегка обиженная его равнодушием женщина покинула подвал, Ро ещё некоторое время потупил, а потом бережно поднял с пола бесчувственного сталкера и на руках отнёс его наверх, где и уложил в постель стража. Танэр не стал возражать против аннексии своего спального места и расположился на диване, но всё же не упустил возможности снова превратить своего обидчика в утыканного иголками ежа.
Случалось ли вам, просыпаясь утром, пожалеть о том, что сон уже закончился, и нужно возвращаться в унылые будни? Не сомневаюсь, что подобные чувства когда-нибудь испытывал каждый, кто вообще видит сны. Как правило, сожаления о снах мимолётны и эфемерны, они словно утренний туман почти незаметно растворяются в заботах наступающего дня, когда воспоминание о ярком сновидении затирается более насущными делами. Совсем иного сорта было сожаление Врана, когда он наконец очнулся на следующее утро. Кошмарная ломка мгновенно вцепилась в свою добычу когтистыми лапками изматывающей боли, выворачивающей нутро дурноты и наведённых панических атак. Болтаться в глючном мареве, конечно, тоже было не подарком, но по сравнению с побочкой наркотического отравления, глюки показались Врану просто милыми детскими шалостями.
— Хорош изображать дохлятину, — донёсся до ушей страдальца знакомый насмешливый голос, от которого его едва ни стошнило. — Открывай глазки, спящая красавица.
— Сгинь, — Вран скривился как от зубной боли, — я сегодня не подаю.
— Какая жалость, — продолжил стебаться Ро, — а я как раз собирался тебе исповедаться, только пока не решил: ты святой или псих.
— Узнал, значит, — сталкер всё-таки сподобился приоткрыть глаза, — и откуда?
