Он выделил эти два слова интонацией.
— Куда? — спросила я.
— В Радужный Поток, — повторил он.
— А что это?
— Ты говоришь, ты читала священные книги. Тогда ты должна знать, что жизнь — это прогулка по саду иллюзорных форм, которые кажутся реальными уму, не видящему своей природы. Заблуждающийся ум может попасть в мир богов, мир демонов, мир людей, мир животных, мир голодных духов и ад. Пройдя все эти миры, Победоносные оставили их жителям учение о том, как излечиться от смертей и рождений…
— Простите, — перебила я, желая показать свою ученость, — но ведь в сутрах говорится, что самым драгоценным является человеческое рождение, поскольку только человек может достичь освобождения. Разве не так?
Желтый Господин улыбнулся.
— Я бы не стал открывать эту тайну людям, но, поскольку ты лиса, ты должна знать, что во всех мирах утверждается то же самое. В аду говорят, что только житель ада может достичь освобождения, поскольку во всех остальных местах существа проводят жизнь в погоне за удовольствиями, которых в аду практически нет. В мире богов, наоборот, говорят, что освобождения могут достичь только боги, потому что для них прыжок к свободе короче всего, а страх перед падением в нижние миры — самый сильный. В каждом мире говорят, что он самый подходящий для спасения.
— А как насчет животных? Там ведь этого не говорят?
— Я говорю про те миры, у обитателей которых существует концепция спасения. А там, где такой концепции нет, по этой самой причине спасать никого не надо.
Вот как, подумала я. Умный, как лис.
— А спасение, о котором идет речь — оно для всех миров одно и то же или в каждом разное?
— Для людей освобождение — уйти в нирвану. Для жителей ада освобождение — слиться с лиловым дымом. Для демона-асуры — овладеть мечом пустоты. Для богов — раствориться в алмазном блеске. Если речь идет о форме, спасение в каждом мире разное. Но по своей внутренней сути оно везде одно и то же, потому что природа ума, которому грезятся все эти миры, не меняется никогда.
— А как обстоят дела с лисами?
— Формально оборотни не попадают ни в одну из шести категорий, о которых я говорил. Вы — это особый случай. Считается, что иногда родившийся в мире демонов ум пугается его жестокости и уходит жить на его окраину, туда, где демоническая реальность соприкасается с миром людей и животных. Такое существо не относится ни к одному из миров, поскольку перемещается между всеми тремя — миром людей, животных и демонов. Волшебные лисы относятся именно к этой категории.
— Да, — сказала я грустно, — так оно и есть. Сидим между трех стульев, и все от ужаса перед жизнью. Так есть ли для нас выход?
— Есть. Однажды Будду и его учеников вкусно накормила одна лиса, которая, правда, действовала не вполне бескорыстно и имела на учеников виды. Но Будда был очень голоден и в благодарность оставил этой лисе учение для оборотней, которое способно привести их к освобождению за одну жизнь — учитывая, что оборотни живут до сорока тысяч лет. Времени у Будды было мало, поэтому учение получилось коротким. Но, поскольку его дал сам Победоносный, оно обладает волшебной силой несмотря ни на что. Если ты будешь следовать ему, А Хули, ты сможешь не только спастись сама, но и показать путь к освобождению всем живущим на земле оборотням.
От волнения у меня закружилась голова. О чем-то подобном я и мечтала всю жизнь.
— О чем же говорится в этом учении? — спросила я шепотом.
— О Радужном Потоке, — таким же шепотом ответил Желтый Господин.
Я догадалась, что он подшучивает надо мной, но не обиделась.
— Радужный Поток? — спросила я нормальным голосом. — Что это?
— Это конечная цель сверхоборотня.
— А кто такой сверхоборотень?
— Это оборотень, которому удастся войти в Радужный Поток.
— А что еще о нем можно сказать?
— Внешне он такой же, как другие оборотни, а внутренне отличается. Но остальные никак не могут об этом догадаться по его внешнему виду.
— И как же можно им стать?
— Надо войти в Радужный Поток.
— Так что это?
Желтый Господин удивленно поднял брови.
— Я же только что сказал. Конечная цель сверхоборотня.
— А можно как-нибудь описать Радужный Поток? Чтобы представить себе, куда стремиться?
— Нельзя. Природа Радужного Потока такова, что любые описания только помешают, создав о нем ложное представление. О нем нельзя сказать ничего достоверного, там можно только быть.
— А что должен делать сверхоборотень, чтобы войти в Радужный Поток?
— Он должен сделать только одно. Войти в него.
— А как?
— Любым способом, каким ему это удастся.
— Но ведь должны быть, наверное, какие-то инструкции, которые получает сверхоборотень?
— В этом они и состоят.
— Что, и все?
Желтый Господин кивнул.
— То есть выходит, сверхоборотень — это тот, кто входит в Радужный Поток, а Радужный Поток — это то, куда входит сверхоборотень?
— Именно.
— Но тогда получается, первое определяется через второе, а второе определяется через первое. Какой же во всем этом смысл?
— Самый глубокий. И Радужный Поток, и путь сверхоборотня лежат вне мира и недоступны обыденному уму — даже лисьему. Но зато они имеют самое непосредственное отношение друг к другу. Поэтому о первом можно говорить только применительно ко второму. А о втором — только применительно к первому.
— А можно что-нибудь к этому добавить?
— Можно.
— Что?
— Радужный Поток на самом деле совсем не поток, а сверхоборотень — никакой не оборотень. Привязываться к словам не следует. Они нужны только как мгновенная точка опоры. Если ты попытаешься понести их с собой, они увлекут тебя в пропасть. Поэтому их следует сразу же отбросить.
Некоторое время я обдумывала услышанное.
— Интересно получается. Выходит, высшее учение для лис состоит всего из двух слов, которые имеют отношение только друг к другу и не подлежат никакому объяснению. Кроме того, даже эти слова следует отбросить после того, как они будут произнесены… Похоже, у той лисы, которая накормила Будду, была не очень хорошая карма. А ей самой удалось войти в Радужный Поток?
Желтый Господин кивнул.
— Правда, это случилось совсем недавно. И она не оставила после себя указаний для других оборотней. Поэтому передать тебе учение должен я.
— В достоверность такого учения трудно поверить.
— Высшие учения потому и называются высшими, что отличаются от тех, к которым ты привыкла. А все, что кажется тебе достоверным, уже в силу этого можно считать ложью.
