отлично видно, хоть и в перевёрнутом виде. Ладно не буду тебя мурыжить, — его голос вдруг сделался тихим и мягким, словно этот лицедей опять решил кого-то обаять. — Когда всё уже было готово к началу представления, Эва вдруг вышла во двор в какой-то белой рубашке и с распущенными волосами, а в руках она несла твоё сердце. Представляешь, что тут началось?
— Она потеряла рассудок, — обречённо прошептал Вран.
— Как бы не так, — Ро скорчил недовольную мину, — это все остальные будто свихнулись. А пока ошарашенные зрители подбирали свои упавшие челюсти, твоя малышка бодренько вскарабкалась на кучу мебели и улеглась рядом с твоим телом. Похоже, всё-таки зря ты её утащил с костра инквизиции. Если кому суждено сгореть, то этого не изменить даже океаном воды.
— Они дали ей сгореть заживо? — лицо Врана так побледнело, что его бестолковая сиделка переполошилась.
— Зря я тебе рассказал, — Ро в отчаянии всплеснул руками, — ты только не вздумай помереть, я не собираюсь носить тебе передачки в тюрьму. Всё, закончили на этом.
— Нет уж, рассказывай до конца, — возмутился Вран, — я не трепетная барышня, как-нибудь переживу.
— Да собственно, нечего больше рассказывать, — Ро отвёл взгляд, чтобы не видеть полные боли глаза сталкера. — Они, конечно, пытались оттащить Эву от костра, но твоя принцесска оказалась той ещё законницей. Что-то она такое им выдала про священный завет и на десерт заявила, что любой, кто помешает жене уйти вместе с мужем, будет проклят до седьмого колена вместе с родственниками. В общем, никто не рискнул. Меня, понятное дело, не спрашивали.
В комнате повисла тягостная тишина, только где-то за стеной тикали часы, да ветер завывал под окном, возвещая приход осени. Врану так хотелось хоть ненадолго прикрыть глаза, чтобы не видеть сочувственную мину на физиономии циничного ратава-корги, но даже этого он не мог сделать, поскольку не сомневался, что бесцеремонная сиделка бдит на своём посту. Нет, этот рассказ не стал для него шоком, хотя представлять себе последние минуты жизни любимой женщины Врану было невыносимо больно. Но это был её собственный выбор, и он не считал себя в праве осуждать Эву за нежелание жить после его смерти. Ещё неизвестно, как бы повёл себя вроде бы хладнокровный сталкер, если бы получил в подарок кровоточащее сердце любимой женщины. Не исключено, что вообще бы свихнулся. И тут новая мысль молнией пронзила его мозг.
— А знаешь, не такие уж они разные, — задумчиво пробормотал Вран, — это всего лишь маски, не более. Эва предпочитала маску ласкового шаловливого котёнка, а Василиса прячется по маской колючего ёжика, но внутри у обеих стальной стержень, который невозможно не только сломать, но даже согнуть.
— Согласен, твоя Эва была той ещё штучкой, — покачал головой Ро. — Я прям не ожидал, как спокойно она воспримет известие о твоей смерти. А уж её комментарий по поводу моего подарочка до сих пор не выходит у меня из головы.
— Она что-то сказала? — Вран резко приподнялся на локтях, и этот порыв едва ни стоил ему очередного обморока. — Скажи, мне нужно знать.
— Сказала, что я напрасно трудился, вырезая сердце из твоей груди, поскольку оно и так всегда принадлежало ей, — выдал Ро на одном дыхании. Видимо, эти слова действительно запали ему в душу, и он их помнил почти дословно.
Глаза Врана застыли холодными льдинками, да и сам он словно заледенел. В отличие от бесчувственного аэра, ему-то было отлично известно, чего стоила Эве эта показная вежливость, превратившая задуманную этим живодёром трагедию в фарс.
— Похоже, Эва тебя обломала даже круче, чем я, — горько усмехнулся сталкер. — Не сомневаюсь, что и Василиса при случае в лёгкую сделает из тебя посмешище.
— Она ведь тебе нравится, — Ро зло уставился в глаза насмешнику, — можешь не притворяться. Так какого лешего ты хочешь, чтобы Василиса считала тебя злодеем?
— Скажи спасибо своей изобретательности, — в тон ему ответил Вран. — После твоего кровавого перформанса, Василисе тяжело даже просто рядом со мной находиться, а уж о близости даже речи не идёт.
— Она тебя боится? — Ро подозрительно покосился на обвинителя. — Странно, это ведь я убийца.
— Если бы всё было так просто, — тяжко вздохнул Вран. — Нет, Василиса боится не меня, а себя, понимаешь?
— Нет, не понимаю, — Ро зло прищурился, явно подозревая, что ему просто морочат голову. — Или ты хочешь сказать, что она боится снова в тебя влюбиться?
— Не обязательно в меня, — пояснил свою мысль Вран, — просто влюбиться. Василиса боится открыться жизни, потому что эта жизнь устроила ей такую подставу, что даже смерти было не под силу. Понимаешь, между Эвой и мной не существовало никаких преград, наши души общались открыто, не прячась за условностями или традициями. Жизнь беспрепятственно текла сквозь нас как полноводная река, и мы не возводили на её пути мостов и плотин. В каком-то смысле мы оба были очень уязвимы, и ты умудрился нанести Эве удар в самое уязвимое место. Даже не представляю, как ей было больно.
— Так она просто закрылась, что спастись от моего удара? — тихо спросил Ро.
— Было бы странно ожидать, что Эва не попытается защититься, — Вран задумчиво кивнул. — Знаешь, дети тоже часто накрываются с головой одеялом, чтобы не видеть, что творится вокруг. Вот и она отгородилась от жизни защитной скорлупой. Только не подумай, что я её в чём-то виню. Подозреваю, что альтернативой изоляции в этом ментальном коконе было полное безумие. Вот только дальше жить Эва не собиралась, а кокон по наследству достался её инкарнации. Ты знаешь, что Василиса постоянно видит во сне ту сцену с моим сердцем в шкатулке?
— Засада, — Ро недовольно поморщился, — значит, она знает о моём участии в той трагедии?
— Возможно, догадывается, — согласился Вран, — но думаю, что образ благородного спасителя, эдакого рыцаря в сияющих доспехах должен был уже затмить образ циничного убийцы. Так что не теряйся.
— А ты спокойно отойдёшь в сторону? — Ро с любопытством покосился на потенциального соперника, уступающего поле боя без малейшего сопротивления.
— Даже не надейся, — обломал его Вран. — Василиса ведь барышня безбашенная, постоянно лезет в неприятности, так что я давно уже за ней присматриваю и вмешиваюсь, когда ей грозит опасность. В этом плане ничего не изменится, я и впредь буду рядом, но мешать вашим отношениям не стану, вдруг тебе удастся разбить её скорлупу.
— Не думаю, что нашим отношениям сильно поможет, если один навязчивый сталкер будет постоянно маячить перед глазами, — заметил Ро.
— Василиса меня даже не увидит, — Вран самоуверенно ухмыльнулся.
— Это как когда ты дефилировал перед ней в шёлковом банном халате? — с
