- Семен выйди, надо, - послышался встревоженный голос Ильи.
- Сейчас, - бросил через плечо. Погладил девушку по волосам, и нехотя рубашку свою поднял. Пошел к дверям:
- Я скоро, - заверил Фею.
Эйфия обдумывала произошедшее, прислушивалась к своим ощущениям и ничего кроме приятной истомы не находила. Засмеялась, потянулась довольная: теперь она жена, теперь она точно признана Семеном. Хорошо, что он передумал и все же нашел ее привлекательной, а уж он ей нравится, сил нет. Конечно, непредсказуемый, страшный порой, но как мужчине - равных ему наверняка нет.
А все-таки безумно приятно ощущать себя нужной, признанной женой, а не отвергнутой игрушкой.
Жена. Она жена! А скоро, наверное, станет матерью. И пусть ее мужчина не фагосто, не эгнот и даже не старший сын этого семейства, пусть землянин, дикарь, пусть агрессор и драчун. Подумаешь! Зато он ее мужчина, отец будущего ребенка, и она ни на какого сегюр, ни на какого самого знатного отпрыска самого цивилизованного рода его не променяет.
А Марину жалко дурочку. Она ведь так и не узнает, как это происходит, когда мужчина нравится тебе от мыслей, аромата и-цы и до кончика волос. И что по сравнению с этим империя Цигрун? Пшик. Да забери.
Эйфии с Семеном и в обществе варварской родни хорошо, и даже в камере тэн было бы не хуже.
Повезло мне, - улыбнулась блаженно: Благодарю тебя, Модраш!
Семен плотно дверь прикрыл, на Илью посмотрел: что нужно?
Тот в сторону кивнул: отойдем.
- Там три здоровяка на улице, неоднозначные. Выспрашивают: не было ли кого, не забредал ли? Прохорыч с ними говорит. Петьку я не пустил, мало ли болтнет по глупости.
- Думаешь, за Феей? - насторожился Семен.
- Не знаю. Но рожи мне их не нравятся. И экипировка. И татуировки.
- Пошли, - решительно двинулся на выход Колмогорцев. - Только о Фее молчок.
- Я им только дорогу могу указать. В топь. Хоть и не Сусанин.
Семен покосился на Илью: что же это за неприятные личности к ним притопали, раз добродушный Степной готов их в шею гнать. И похолодело внутри: а если, правда, за Феей? Родственники или знакомые?
Мужчины вышли во двор и застали интересную картину.
За оградой стояло три новеньких снегохода.
Прохорыч пыхтя трубкой, нещадно дымил на огромного, двухметрового амбала в темном анораке. Двое других, не менее впечатлительные внешне, заложив руки за спину, сверху вниз разглядывали Ивана, что был им по грудину не больше.
Хлипкая защита: субтильный мужчина и старик. Мордовороты их сомнут и не заметят.
- Неоднозначные парнишки, - потер шею Семен, изучающе щурясь. Напоминали они ему братков, и если могли отношение к Фее иметь, то относительное, а вот к наркоте - непосредственное. Уж не они ли ее на порошок посадили? - Здравствуйте! - возвестил громко. - Что надо? Заплутали?
- Здравствуйте, - кивнул овееный табачным дымом здоровяк, повернувшись к Семену и выказав три волнистые линии на щеке. Оглядел Колмогорцева и Степного, что ему в рост были и натянуто улыбнулся, протянув ладонь. - Арчи.
Семен сделал вид, что не заметил жеста.
- Семен. Что вы хотели? - упер руки в бока, намекая что шалить им здесь не придется. Рядом Илья встал сложив ручищи на груди. Иван приободрился, вытянулся у его плеча, почти сравнявшись ростом с товарищем.
Прохорыч фыркнул:
- Пропажа у них обнаружилась, здеся ищут.
- Кого? Зайца или лису?
- Дочь у меня пропала, - заявил Арчи.
Колмогорцев мысленно хмыкнул: ничего папаша нашелся, лет в десять дочку-то сообразил.
- Давно? Где?
- Две недели назад. Ушла со стоянки и потерялась.
- Да, ух! Пропала скажи. Папаша! - проворчал старик.
- Иди в дом Прохорыч, мы сами тут потрекаем, - бросил Семен. Старик зыркнул на него недовольно, потопал к завалинке: а мне че? Резвитеся.
- Что-то вы поздновато хватились, Арчи. Ребенок четырнадцать раз погибнуть мог, и от стоянки вас, ой как далеко занесло, - протянул с прищуром Илья.
- Километров триста пятьдесят, - уточнил Семен.
- А вы здесь одни?
- До самой весны.
- Как же вы обходитесь?
- Как все.
- А чем занимаетесь?
Э, да ты мужик, не в курсах совсем, неместный значит:
- Лиственницы сторожим, чтобы такие как ты не уперли, - под нос себе буркнул.
- Пушнину бьем, - выдал Илья спокойно.
- Много набили?
- Купить хочешь? Что интересует: соболь, лиса, куница, белка… или дочь?
- Дочь. Может все-таки видели девушку. Высокая, стройная, длинные пепельные волосы, синие глаза.
- Нет, - в три голоса заявили промысловики.
- Коль забрела б такая Снегурочка, только рады были, - усмехнулся старик.
- Как же вы за дочерью не усмотрел?
- Ну! Дело молодое, горячее. Понесло.
- Возможно, уже занесло.
- Думаете, погибла?
Семен мысленно усмехнулся: что-то рожа у вас больно равнодушная для таких предположений, "папаша".
- А чего здесь думать? Вокруг только снег да зверье. Если экипировки и навыков прохождения тайги нет - заплутать и сгинуть две минуты. Здесь от заимки на десяток метров отойди не факт, что вернешься. А вы вона маханули, с самого стойбища протопать, - сказал Иван. - Нам не дойти, хотя не первый год зимуем и тайгу вроде знаем, а здесь ребенок. Пурга вон какая стояла и морозы. Если не нашли уже не найдете.
- Совсем?
- Совсем. Тайга, мил человек. Здеся веками плутать можно и ни с кем не встретится, - заверил Прохорыч.
- Вы сами откуда? Не с Хатанги случайно? - спросил Семен.
- Нет, я вообще из Сургута. А что?
- Лицо знакомое. Бывает, - солгал мужчина.
- Как же вас с Сургута сюда занесло? - спросил Илья.
- Извините, но может, чаем напоите, я вам и расскажу.
- Замерзли?
- Да, - заверили мужчины, но веры им не было. Лица слишком каменные и взгляды острые, жесткие, чтобы поверить, что такие субъекты что-то вообще испытывают. И на макушках их лысых инея не наблюдалось.
Илья с Семеном переглянулись: не пустить - подозрение посеять, пустить - Фея может выйти.
Комогорцев на Прохорыча кивнул:
- Он хозяин. Разрешит - милости просим, нет, извиняйте братки.
- А мне че? - пожал плечами. - Коль шуметь да егозить не станете, да ничего не стяните, проходьте.
- Нам чужого не надо, отец.
- Ну, смотри, а то ж казенное имущество, а мне в ответе быть. Больно надо.
- Понятно, - прогудели мужчины.
- Пошли, - кивнул им Семен и на Ивана упреждающе зыркнул: присмотри, если что, чтобы Фея попалась им на глаза.
Сомнений у Колмогорцева не осталось - братва это, те упыри, что девочку на порошок посадили. Рыщут как волки, и повадки один в один - хищники.
