Хотя Нетти и я пытались возразить, София настояла на том, чтобы мы пришли к позднему завтраку и каким-то образом мы оказались в их городском доме на Восточной пятьдесят седьмой улице, не так далеко от того места, где живет семья Вина.
София и Микки занимали два нижних этажа трехэтажного дома из железного песчаника. Верхний этаж занимал отец Микки, Юрий Баланчин и его медицинские сестры. Со дня на день они ожидали смерть Юрия, как сообщила мне София Баланчина.
– Это будет милостью, – сказала она.
– Это так, – согласилась Нетти. Я уверена, что она подумала о бабушке.
За обедом мы придерживались безобидных тем. Я узнала источник необычного акцента Софии – её отец родом из Германии, а мама из Мексики, – а Микки и София в свою очередь спросили меня о планах на следующий год. Я сказала им, что не уверена, а смогу ли пойти в школу. Третья неделя семестра только начиналась, и я боялась, что у меня не будет возможности найти подходящую школу. То есть учитывая мою судимость.
Нетти вздохнула:
– Как бы мне хотелось, чтобы ты вернулась в Троицу.
На подсознательном уровне я была счастлива не возвращаться в Троицу. Мне выпал шанс сделать перерыв от старой рутины, старых людей. По-крайней мере, так себе говорила я.
– После всего, что вы пережили, думается, было бы неплохо что-то изменить, – сказала София, повторяя мои собственные мысли. – Хотя и трудно идти в новую школу в старших классах.
– Это оскорбление, – сказал Микки. – У этих бастардов не было причин выгонять тебя.
Он ошибся. У администрации была прекрасная причина: я принесла в школу пистолет.
После разговор продолжился по поводу того, как Нетти провела время в лагере. Об этом времени я знала мало. Она провела время, работая над проектом по поводу очищения воды от загрязнений на выходе из канализации дома. Пока Нетти описывала свою работу, её голос звучал находчиво, впечатляюще, по-настоящему счастливо, и я поняла, что поступила правильно, отправив её в лагерь. Я была горда тем, что она моя сестра и даже немножко гордилась и тем, что ради неё поступила правильно. Мое горло сжалось. Я встала и предложила помочь убрать со стола.
София последовала за мной на кухню. Она сказала мне, где оставить посуду и коснулась моего плеча.
– У тебя и меня есть общий друг, – сказала она.
Я взглянула на нее.
– Правда?
– Юджи Оно, конечно, – сказала София. – Возможно, ты не знаешь, что мы вместе учились в международной школе в Бельгии. Юджи мой старый и самый дорогой друг в мире.
В этом был смысл. Они были оба одного возраста – двадцать четыре, и на самом деле, у них была аналогичная манера разговора. И именно поэтому он был на ее свадьбе, а не просто чтобы следить за моей семьей. Я удивляюсь, как много она знает о роли ее старого и самого дорогого друга в бегстве Лео. Мысль об этом заставила меня чувствовать неудобно.
– Это Юджи, – продолжила она, – познакомил меня с моим мужем.
Этого я не знала.
– Он сказал мне передать привет, когда я тебя увижу.
Была ли наша встреча случайной?
– Разве вы знали, что сегодня увидите меня в церкви? – сказала я после паузы.
– Я знала, что в конце концов увижу тебя, – объяснила она, не упуская ни одной детали. – Мой муж посетил тебя в «Свободе», разве не так?
Кем была Софья Баланчина на самом деле? Я попыталась вспомнить её девичью фамилию. Биттер. София Биттер. Я хотела, чтобы бабушка была еще жива и чтобы я смогла с ней посоветоваться. Она знала всё обо всех.
София рассмеялась.
– Юджи так хорошо думает о тебе, что порой я завидовала. Я ужасно хотела встретиться с Аней Великой.
Я напомнила ей, что мы на самом деле познакомились.
– На свадьбе? Это не было настоящим знакомством! – возразила она. – Я хочу узнать тебя, Аня. – Она посмотрела на меня своими темными-темными глазами.
Я спросила ее, что она думает обо мне.
– Единственное впечатление у меня это физическое, и физически ты достаточно привлекательна, но твои ноги причудливо большие, – сказала София.
– А разве физическое впечатление на самом деле имеет значение?
– Ты сказала так, потому что ты прелестна, – ответила она. – Уверяю тебя, оно имеет большое значение.
София Баланчина была странной женщиной.
– Вы встречались с Юджи, ну, как парень с девушкой? – спросила я.
Она снова рассмеялась.
– Ты спрашиваешь меня словно я твоя соперница, Аня? Я замужняя дама, разве ты не знала?
– Нет, у Юджи и у меня разные дороги. – Я почувствовала как на моём лице вспыхнул румянец.- Я просто заинтересовалась этим вопросом. Мне жаль, если это было грубо, – сказала я.
Она покачала головой, но улыбка не сходила с ее лица.
– Это весьма американский вопрос, – сказала она. Я подозревала, что меня оскорбили. – Я люблю Юджи очень сильно. И всё, что интересует его, интересует также и меня. То есть, я надеюсь, что ты и я будем очень хорошими друзьями.
Моя сестра и муж Софии присоединились к нам на кухне.
– Моя блестящая маленькая кузина сказала мне, что ей нужно домой учиться. – проинформировал меня Микии. – Я подумал, Аня, что ты хотела бы поздороваться с отцом перед тем как уйти.
– Заходи ко мне, когда разберешься со школой, – говорил мне Микки, пока мы поднимались два лестничных пролета до этажа, где умирал мой дядя Юрий. – У него летом был инсульт, так что его трудно понять, – продолжил Микки. – Ему сложно приходить в сознание, а если сознание к нему возвращается, он не узнает тебя. Врачи давали ему так много лекарств.
Я привыкла иметь дело с умирающими и немощными.
Шторы были задёрнуты и комната пахла сладко и зловонно, как в комнате бабушки перед ее смертью в этом году. Глаза Юрия были открыты, они загорелись при виде меня. Он протянул мне свою руку.
– А-н-н-н-н-я-я. – Он выговаривал мое имя распухшим языком. Когда я подошла поближе, то увидела, что половина лица была парализована, а другая его рука навсегда согнулась в кулаке. Он взмахнул здоровой рукой в сторону Микки и медицинской сестры, которые были в комнате. – Уйд-и-и-и-те! Ост-а-а-а-вьте н-а-ас одн-и-их.
Микки перевёл.
– Папа сказал, что он хочет поговорить с тобой наедине.
Я села в кресло у постели дяди Юрия.
– А-н-н-я-я-я. – Его губы неистово двигались. – А-н-н-я-я-я, и-д-д-и-и-и к-к-к а-ак-к-у-у.
– Мне жаль, дядя Юрий. Я не знаю, чего вы хотите.
– В-с-се-е н-о-ор-м-маль-н-но.- Его лицо было в слюне, но я не хотела оскорбить его, когда протерла ему лицо. – Буд-де бо-о-ль-ьш-ша оп-п-а-ас. Ну-ж-же я-к-к. Як-к!
Я думала изо всех сил, чтобы понять его. Я покачала головой. Рядом у кровати стояла грифельная доска.
– Может быть, у вас получится написать?
Юрий кивнул. В течение нескольких минут он двигал своим подвижным пальцем по всей доске, а когда я посмотрела, то увидела лабиринт каракулей.
