Силясь приподняться, я почувствовал твердую руку, которая легла на мою грудь, и увидел нагнувшееся надо мной незнакомое лицо.
Я услышал голос, говорящий по-английски:
– Лежите спокойно, вам нельзя двигаться.
– Но что со мной?
– Вы были больны, а теперь выздоравливаете. Спокойно, вот так.
Я почувствовал укол – опять впрыскивание – и погрузился в небытие.
Когда я очнулся, в комнате была полутьма. Я сразу пришел в себя и вспомнил все случившееся. Чувствовал я себя бодро.
Против кровати было большое окно, густо задрапированное. Однако сквозь щели проникал в комнату солнечный свет. Какая-то неловкость на спине заставила меня потрогать тело рукой. Я был ужасно удивлен. На спине была неровность, как будто складка. Отчего она? Боли я не чувствовал, голова была свежа…
Я сел на кровати. В небольшой комнате, кроме меня, никого не было. Под потолком висел большой фонарь, по-видимому, с электрической лампочкой, но он теперь не горел. Около кровати, на стене, я увидел какое-то странное приспособление – как бы музыкальный инструмент с натянутыми на раму тончайшими нитями. В углу, под потолком, я заметил выпуклую стеклянную поверхность, накрывающую металлический шар, от которого шел в стену толстый кабель.
Я с любопытством рассматривал все эти подробности и не мог понять, что они значат. У дверей на стене красовался целый ряд кнопок и ручек над небольшими медными дверцами, которые были закрыты. Заинтересованный, я решил встать и осмотреть все эти приспособления. На стуле рядом с кроватью лежал белый халат, а на ковре стояли туфли. Я осторожно оделся и встал. В ногах чувствовалась слабость, и я должен был некоторое время держаться за спинку стула, чтобы не упасть. Потом, передвигаясь вместе со стулом, я приблизился к окну и отдернул в стороны драпировку.
То, что я увидел, навсегда осталось в моей памяти.
Далеко на горизонте поднимались снежные вершины высочайших гор. Солнце – громадный огненный шар – еще только всходило, и низины были полны мглой, в то время как вершины были залиты ярким светом. На уступах гор покоились белые облака, из теснин подымался легкий туман.
К подножьям гор уходили ряды многоэтажных построек.
«Что это за город? – спрашивал я себя. Постройки похожи на американские небоскребы, хотя не так высоки, не более двадцати этажей. Зато весь город состоит только из одних небоскребов, и расположены они довольно далеко друг от друга, между ними – обширные зеленые лужайки, зелень, сады».
Вдруг я услышал топот сотен ног, мерно отбивающих шаг. Ниже холма, по прекрасно мощеной улице шли войска: так, по крайней мере, мне казалось, ибо там двигалась стройными рядами масса людей, одетых в однообразную серую одежду. Но что это? Я увидел, как по небу в разных направлениях проносились какие-то удивительные существа, слишком большие для птиц и слишком мелкие, чтобы можно подумать – аэропланы.
На дороге, ведущей на холм, где стояло здание, в котором я находился, появилось существо, поразившее меня больше всего. Это был, без сомнения, человек, но руки и ноги у него были похожи на клещи гигантского рака.
Пораженный увиденным, я опустился на стул. У меня тряслись ноги.
Я закрыл глаза руками.
«Боже мой, – думал я, – я нахожусь, видимо, в каком-то новом мире. Это уже не сон. Не похоже, что я брежу. Значит, все, о чем говорил Куинслей, правда».
Когда я открыл глаза, передо мной стоял высокий человек, одетый в серое свободное платье, с красными выпушками на воротнике и на рукавах; на груди красовался номер – числитель и знаменатель. Лицо человека не имело растительности, и если бы не мужской костюм, я положительно не мог бы сказать, кто это – мужчина или женщина.
Ничего не было в нем типично мужского, и в то же время рост, фигура, манера держать себя говорили за то, что передо мной молодой мужчина.
Я всмотрелся в правильные черты его лица, и вспомнил, что видел его, когда проснулся в этой комнате в первый раз.
– Кто вы? – спросил я его по-английски.
– Я присматриваю за вами, – отвечал он. – Я принадлежу к медицинскому корпусу. Пока я не доктор. Я исполняю обязанности брата милосердия. Вы перенесли тяжелую операцию, но теперь состояние ваше не внушает никаких опасений. Вы почти здоровы, и сегодня доктор разрешил вам встать.
– Значит, я поступил правильно, когда встал, хотя и без вашего разрешения.
– Нет, именно с нашего разрешения, – улыбнулся мой собеседник.
– Не понимаю. Когда это разрешение было мне дано? Почему вы знали, что я исполнил его? Вас не было в комнате.
– Вот видите, сэр, эти приспособления, – он указал мне на непонятные предметы, возбудившие раньше мое любопытство. – Благодаря им я могу знать все, что происходит в этой комнате. Из очень отдаленного места я могу всё видеть и всё слышать, и передавать вам свои распоряжения так, что вы об этом и не подозреваете. Я видел, что вы проснулись, я видел, как вы прощупывали у себя на спине рубцы, оставшиеся после операции. Я знал, что вам разрешено сегодня встать, и передал вам это разрешение.
– Но каким путем вы передали его? – воскликнул я. – Я не слышал никакого приказания или разрешения.
– Оно непосредственно шло к вам в голову и претворилось в желание, спокойным голосом ответил он.
Я сидел некоторое время в молчании: так удивителен мне казался его ответ.
– Как вас зовут? – наконец промолвил я.
– Номер…
– Я вижу ваш номер, я хочу знать ваше имя, как мне вас называть.
– Так и называйте: номер такой-то, имени мы не имеем. Впрочем, среди своих близких мы называем друг друга условно. Меня зовут Гай, хотя это вовсе не соответствует особенностям моего характера.
– А почему вы носите такой большой номер? – осведомился я.
– Нас здесь очень много, я занимаю место 4220-е в 109-м разряде. Каждый разряд заключает 10000 человек.
– У вас должна быть какая-нибудь фамилия. Почему вас не называют по фамилии отца? – подумав, спросил я.
– У меня нет отца.
– Но у вас есть мать?
– У меня нет матери.
– Вы хотите сказать, что у вас нет ни отца, ни матери? Вы шутник.
– Нисколько. Я не шучу, сэр. Отцы и матери имеются у вас, чужестранцев, у нас же нет родителей, – так же спокойно возразил мой собеседник.
В это время медная дверца на стене около двери открылась с особым металлическим звоном, как будто прозвучал легкий гонг.
Брат милосердия быстрыми шагами подбежал к этой дверце и взял с подставки небольшую тарелку и подносик со стаканом какой-то жидкости, поставил всё это передо мной на легкий передвижной столик.
– Ваш завтрак, сэр.
Я увидел знакомые мне уже три таблетки.
– Я оставляю вас, так как мне надо спешить по делам.
