«А Правитель мудр», – привычно подумал Питер. Хотя иногда и сомневался: как это древоед перегрызёт горло ему, Питеру. Вот наоборот – другое дело…
«Но я не хочу питаться одними растениями, – подумал Питер, – не хочу занимать место древоедов. Одно дело – сжевать два-три листочка, и совсем другое – жевать их с утра до вечера. Да ещё чтобы потом тебя доили!»
Питер видел мужчин-древоедов. У них такие же большие груди, как и у женщин, и к ним также два раза в день пробирались доильщики с бурдюками. Правда, Питер однажды услышал разговор двух Знатных, и один жаловался, что мужское молоко не такое вкусное, а другой возражал, утверждая, что молоко было от старого древоеда. Потом они ещё о чём-то заспорили, но Питер уже не слушал: разбираться в молоке могли одни Знатные, а его это не касалось.
Питер перевалил ещё через хребет, и в груди сладко защемило: это была лощина Аниты… Он специально сделал небольшой крюк, а не пошёл напрямик в Замок, чтобы увидеть её.
Но пока он её не видел, а чувствовал и слышал: подрагивание кустов и веток говорило о том, что она находится именно там, где с аппетитом поглощает зелёные побеги.
– Здравствуй, Анита! – чуть запыхавшись, произнёс Питер.
– Здравствуй, Питер! – с хрустом ответила она, утираясь ладонью от сбегающего по углам рта зелёного сока. – Далеко ли путь держишь?
– Да вот, – смущаясь, проговорил Питер, косясь на большие белые груди Аниты: они находились внизу и потому не загорали, – вызвали в Замок.
– О! В Замок! – Анита благоговейно сложила лопатообразные ладони на груди.
Но Питер не замечал толстых пальцев, приспособленных вцепляться в древесные ветви, он видел лишь прикрытые ими белые груди.
Как хорошо быть доильщиком и выпускать Анитино молоко в сплетённые из листьев бурдюки!..
Но миг блаженства был бы очень краток: потом пришлось бы быстро карабкаться по склонам, неся молоко на пункты переработки, где из него приготовляли творог, сметану, сыр, сливки… Из-за этого у некоторых доильщиков случались инфаркты.
– А… зачем в Замок? – поинтересовалась Анита.
– Вызвали… – уклончиво ответил Питер. Не мог же он прямо сказать, для чего вызвали. Она бы презрительно поморщилась, а то, чего доброго, и отпустила какую-либо колкость. А Питер не терял надежду пригласить Аниту в свою хижину. Мало ли: вдруг она забудет, кто он такой? Или он вдруг поменяет статус и станет Знатным – говорят, бывали такие случаи. Или случится что-нибудь ещё, и можно будет брать жену вне своей касты…
Припёрся копрофаг, смачно облизываясь, и Питеру стало противно. Разговаривать с Анитой в присутствии копрофага Питер не хотел.
– До свиданья, – сказал он. – На обратном пути загляну.
И не удержался, чтобы не похвастаться. А, вернее, соврать. Но легонько, полунамёком:
– Может, мне поменяют статус…
– О-о! – протянула Анита.
– И тогда… – продолжил Питер, – мы поговорим с тобой?
– Хорошо! – кокетливо согласилась Анита, наклонив голову.
Ещё раз с вожделением взглянув на её груди, и облизнувшись, Питер продолжил путешествие.
Дальше дорога шла легче. Не потому, что Питер повидался с любимой женщиной. А из-за того, что когда космический корабль, распадаясь на куски, дёргался над планетой, и команда ещё пыталась отыскать более-менее подходящее место для посадки, отваливающиеся от корпуса части оставляли отметины на скалах, проламывая пологие перевалы в горных хребтах.
По этим-то отколам и можно было ориентироваться. Ну и, разумеется, по лёгким различиям в силуэтах хребтов, и по их высоте, по ширине распадков и углу падения склонов. По плотности растительности, наконец. Но этот ориентир работал лишь до очередного появления древоедов, иногда меняющих озеленение лощин разительно. Жор на них нападал, что ли? Если на склонах не было старых одревесневших побегов, они выедали зелень до лысой скалы.
После прощания с Анитой Питер перевалил, наверное, через три хребта, а её дойки всё не давали ему покоя: он постоянно оглядывался. И его посещали грустные мысли.
Наверное, не стоит даже мечтать о ней: ей в мужья подберут кого-нибудь из древоедов. Питер вспомнил внешний вид самцов-древоедов (называть их мужчинами не хотел) и зло усмехнулся: ну чем они отличаются от их женщин? Разве что волосатой грудью. И то не каждый. А на самых концах грудей волосы поредели от каждодневного доения.
«Ни за что не дал бы себя доить!» – снова подумал Питер. Но его никто и не стал бы доить.
Хотя древоеды, в общем, не виноваты: в растениях изначально содержались вещества, от которых растёт грудь. Ну а потом их же специально раздаивают…
«Интересно, а как было изначально? – подумал Питер. – И как на Старой Земле? Там, рассказывают, жили какие-то животные, самые разные. Одних доили, других стригли, третьих… Так рассказывают Крамольные Легенды. А на этой планете нет никого, кроме людей. И, чтобы выжить, людям требовалось приспособиться. Появились касты: древоедов, копрофагов, Знатных… ну, и всех остальных».
Питер вновь подумал об Аните. Да, они в разных кастах. И Знатные говорят, что касты есть и на Старой Земле. И потому одна каста презирает другую. Питер не раз видел, как при взгляде на него морщатся не только древоеды, но и копрофаги. Уж кто бы морщился! По крайней мере Питера никто из Знатных не тронет. А остальных…
Питер знал, что на столе у Знатных время от времени появляется свежее мясо: ему случалось подъедать остатки. Но о том, откуда оно появлялось, предпочитал не думать…
Потому что на планете не было никого, кроме людей.
Но вот то, что Знатные присвоили себе наименование «каста Хищников», было, пожалуй, несправедливо. Как-то… меняться следовало. Чтобы человек один день ел одно, в другой – другое, в третий – третье.
А кто захочет есть то, что ест Питер? Да, пожалуй, никто. А так: привычка… тысячелетняя история… перестройка метаболизма. Но неужели нельзя было перестроить метаболизм другим образом? Ведь за копрофагами какашки никто не поедает: они рассеиваются в воздухе. И это, пожалуй, справедливо: древоеды едят растения, которые берут питание из воздуха. Молоком древоедов питаются Знатные. Ну… не только молоком, конечно. Но не будем об этом.
Показалась громада Замка. Он единственный стоял на относительно ровной площадке: в месте, куда несколько тысяч лет назад грохнулся и взорвался взбесившийся реактор, катапультированный со звездолёта. В окрестностях Замка ещё можно найти обломки его обломков и осколки разлетевшихся скал. Их поисками, а заодно и поисками метеоритов, и занимались Знатные. Ими они и вооружались, от них и получали силу: что может сделать человек со слабыми ногтями против крепчайшего осколка алмазной скалы?
