Как всегда, робот первым увидел снижающийся летающий диск. Он опустился недалеко от калитки, и из него вышли Наза Вец и Музыкант.
Оля прошептала:
— А я ведь хотела захватить для него наши музыкальные записи и забыла.
Моэла ласково взглянула на нее.
В отличие от первого суда, Альсино и Олю не пригласили в дом, где в одной из комнат собрались три судьи Верховного суда под председательством Моэлы.
Моэла даже не пустила в дом Робика, и он, скучный, если так можно сказать о биомашине, скитался по дорожкам сада.
Неведомо как, но он воспринимал волнение, охватившее Альсино и Олю.
Ожидание было мучительно долгим.
И вдруг из домика Моэлы послышались звуки.
Музыкант исполнял первый фортепьянный концерт Сергея Рахманинова.
Словно ветер пролетел над верхушками деревьев, напоминая недавний ураган. Это были вступительные виртуозные пассажи.
Затем послышалась оркестровая запись мелодии, отозвавшаяся в сердцах молодых людей, словно она была написана именно для них.
Из дома вышли Моэла и Наза Вец.
— Что? Что? — спрашивала Оля.
Альсино изменился в лице, побледнел, потом вспыхнул румянцем.
— Наза Вец! — бросился он к старцу. — Как жаль, что мы не сможем работать вместе над твоим замыслом. Появились такие увлекательные возможности.
И оба они отступили в тень дерева, молчаливо обмениваясь мыслями. Моэла пошла к Оле.
— «Милая моя доченька! — ласково звучало в мозгу Оли. — Только радость отмены приговора и возможность вам с Альсино вернуться в твой мир могут утешить меня. А я мечтала наслаждаться вашим счастьем».
— Как?! — воскликнула Оля. — Мы с Альсино вернемся к маме, папе, бабушке, увидимся с Леной и со всеми, с кем мне было так трудно расстаться?
— «Да, родная. Перед тобой и твоим другом встают великие задачи во имя спасения всей нашей Планеты. И я горжусь, что вы будете бороться за грядущее».
Оля не могла удержаться от слез и бросилась на грудь Моэлы. Та гладила ее волосы и тоже полными слез глазами смотрела на воспрянувшего сына. Он напоминал атлета, готового поднять небывалый груз.
Альсино повел Олю в дом.
— Вот видишь, — шептала она. — Я предчувствовала все! И сама кляну себя за это.
— Почему?
— Потому что это опровергает твою теорию о первичности событий в неомире. Я же увидела, заранее увидела, что произойдет что-то очень важное.
— Милая моя Оленька! Здесь двойное счастье!
— Двойное?
— Во-первых, ты не опровергла теории слоев Времени.
— Как же так? Ведь я почувствовала грядущее.
— Ты почувствовала, — но нечто, еще более важное для тебя. Ты восприняла телепатическое обращение Моэлы.
— Значит, я могу… как вы?..
— Ты сможешь и читать мысли не только у меня, и телепатически общаться с людьми. В этом нет ничего удивительного. Ведь в вашем мире сколько угодно людей, обладающих такими свойствами.
— Это верно. Еще Циолковский говорил, что нет в мире ни одной семьи, где хотя бы раз не произошло телепатического общения. Правда-правда! И я стану такой же, как вы все.
— Думаю, что раньше мне предстоит стать таким же, как все вы в твоем мире. И вместе с твоими соплеменниками мы будем бороться за нравственность, за отказ от войн, за спасение Природы и предотвращение любых катастроф.
— Вот теперь я счастлива вдвойне, как ты сказал! И Оля плотнее прижалась к Альсино.
Моэла, идя следом, с улыбкой наблюдала за ними.
Послесловие к четвертой части
Вот мы и горим желаньем послушать мудрецов.
Аристофан
Все чудесным было вокруг этим ранним утром: и тенистый лес за спиной, и яркое поле в цветах, открывшееся за поредевшими деревьями. За бугром прятались уютные домики с двускатными, так поразившими когда-то Альсино, крышами.
Они с Олей шли, взявшись за руки, и начали спускаться по пологому склону в овраг, к укрытой кустами Светлушке. Там из сруба по металлической трубке стекала в речушку ключевая вода.
Они испили живой водицы и, как дети, побежали по тропинке, ведущей к полю. Их обдало медвяным запахом душистых трав, которым так упивался, проникнув сюда из неомира, Альсино.
Шли по дорожке с выбитыми колеями.
— Как хорошо, что мы пошли прогуляться по местам нашей первой встречи! — говорила Оля. — Помнишь, нам здесь встретилась Лена/
— Она и сейчас идет нам навстречу, — заметил Альсино. — Отведет тебя в сторону и станет убеждать, что я «насекомообразное»…
— Ты смеешься. Это хорошо! Очень хорошо! Правда- правда! — радовалась Оля.
Лена и на самом деле шла по дорожке им навстречу.
— С добрым утром, непоседы! Куда вас унесло в такую рань? Там папа вас разыскивает. Удивлен, куда вы исчезли.
— Мы сейчас, сейчас! — ответила Оля, и они с Альсино, все так же, держась за руки, побежали к даче.
Лена посмотрела им вслед и сказала вслух, ни к кому не обращаясь:
— Никак не понять, кто же сошел с ума? — Потерев виски и поправив волосы, она заторопилась на электричку.
Оля и Альсино вбежали на знакомую дорожку между клумбами, заботливо ухоженными Олиной мамой.
Евлалия Николаевна увидела их из открытого окна, куда выпускала дым неизменной сигареты. С поразительной для ее лет быстротой спустилась по лестнице раньше, чем счастливая пара подбежала к веранде.
— Ну как, озорники? Небось парашюты прятали в лесу?
— Наш «парашют», бабушка, сам спрятался в другом измерении, — ответила Оля, повиснув у нее на шее.
А та ворчала:
— Никогда не пойму ваше другое измерение. Чертовня да и только! Ну, идите, коли так. Сам вас дожидается. Поговорить желает.
Вышла Ксения Петровна:
— Куда же вы это не завтракая запропастились? Проходите, проходите! Сергей Егорыч вас ждет. Он наверху, в кабинете, готовится к предвыборной речи. Кому ж, кроме него, в Государственной Думе заседать? Всегда не жалел себя на работе.
Сергей Егорыч сидел за своим огромным письменным столом, едва уместившимся в мансарде. Увидев вошедших, откинулся на спинку кресла и закурил.
— Прибыли, наконец! С какими идеями?
— Идеи все те же, папуля! — говорила Оля, целуя отца в подставленную, еще не выбритую щеку. — Масштабы иные!
— Масштабы обсудим. Ты, доченька, пойди вниз. Побудь с мамой. А мы с господином Альсино побеседуем.
Едва за Олей закрылась дверь, Альсино сказал:
— Мне придется повториться, Сергей Егорыч. Опасность, нависшая над нашими мирами, осталась прежней. И, очевидно, надо снова все начинать с нуля.
