— Твои содолинники далеко, Нитриен-шен. А палач — за стеной. Советую быть осмотрительнее в речах.
— И ты вернёшь меня домой, вышвырок?
— Нет, Нитриен-шен, но я сделаю твою смерть очень длинной.
— Врёшь, — спокойно ответил долинник. Спокойствие искреннее и настоящее, Виалдинг понимал это совершенно ясно. — Я нужен твоему хозяину живым и здоровым.
— У меня нет хозяина! — разъярился лайто. — Я хелефайя.
— Есть, и не один, — заверил долинник. — Первый твой хозяин — Ховен, ты делаешь для него грязную работу. Сам-то он в пыточную не ходит. Второй хозяин — орден, с кучей мелких хозяйчиков, генералы там всякие… А перед магистром ты на брюхе ползать будешь, Соколиный раб.
— Заткнись, — прорычал Виалдинг. — Что бы ты понимал, сытая долинная тварь… Ты и представить себе не можешь, что такое целых три месяца подыхать с голода и ползать на брюхе перед содержателями грошовых закусочных, перед базарными надзирателями, перед десятниками со стройки… Разницы между лайто и дарко нет, но у вас в Европе человеки считают лайто выше, чище, мудрее и достойнее дарко. А здесь — наоборот. Голубые глаза и светлые волосы человеки называют признаком жестокости и коварства… Если изгнанник-дарко ещё может выжить, то лайто обречён. Но я выжил. И я не мелкая кровавая дрянь из эльфийской банды, я — рыцарь ордена.
— Всё верно, — согласился долинник, — дрянь ты крупная. И сочувствия от меня не жди. Мой лучший друг — дарко, полгода жил вышвырком в Средин-Гавре и не пошёл ни в эльфийскую банду, ни к Соколам, и на брюхе ни перед кем тоже не ползал.
— А что случилось спустя полгода? — ехидно спросил Виалдинг.
— Он вернулся в долину.
Виалдинг вздрогнул, как от порыва холодного ветра. Ему в Альирьиен не вернуться никогда.
— Хватит пустой болтовни, Нитриен-шен. Сегодня ты испортил дорогостоящее оборудование. Такой поступок должен быть наказан.
Лайто нажал кнопку вызова на коммуникационном браслете. Стражи ввели в пыточную двух человек, негра и белого, Славяна везли вместе с ними в контейнере. Вслед за стражей вошёл палач — арабской внешности среднерослый мужчина лет тридцати двух, в кожаных штанах до колен и кожаной безрукавке со знаком ордена. Торопливо согнулся в низком поклоне, на хелефайю метнул полный страха и омерзения взгляд. Для штатного орденского истязателя необычно. Славян удивился и странность запомнил.
Пленников привязали к дыбе. Они не сопротивлялись, не кричали — слишком глубоким было оцепенение, слишком тяжёлый шок. После всего пережитого — похищение, вонючий контейнер, внесторонье, камера, живые, а не сказочные, гоблины и эльф — техносторонцы просто перестали воспринимать окружающим мир.
— Но боль они могут чувствовать в полной мере, — сказал хелефайя, внимательно оглядев пленников. — В чём ты, Нитриен-шен, и убедишься. Вместо тебя будут наказаны твои состоронцы. — И жестом велел палачу приступать. Стражи выскочили в коридор с такой поспешностью, словно боялись, что на дыбу вздёрнут их.
— Не поможет, — презрительно хмыкнул Славян. — Твой хозяин дерьмовый психолог.
Виалдинг глянул на него с удивлением.
— Что?
Палач замер на полшаге, осторожно поставил ногу, настороженно глянул на Славяна и лайто, хелефайгела он не понимал, и скользнул в стенную нишу, замер там, стараясь стать как можно более незаметным. А на спине у палача следы хлыста.
— Дерьмовый психолог твой хозяин, — повторил Славян. — Сейчас ты заставишь меня смотреть на их муки, потом скажешь, что виноват в них я — не слушаюсь, что и впредь за каждый мой проступок будут страдать невинные. Вздор. Подчинюсь я вам или нет, а пленников вы всё равно запытаете насмерть, — боль, страх и техносторонняя кровь для вас сырьё, должно быть добыто в любом случае. И если я подчинюсь, сломаюсь, их смерть и муки станут напрасными. Именно ради них я говорил, говорю и буду говорить всей вашей своре поганых упырей «нет».
Долинник не врал. Обвинениями и пыткой непричастных его не зацепить. Виалдингу показалось, что он упёрся в стену. Странно, долинник совершенно точно из тех, кто принимает чужую боль как свою, но ли-Бродников с лёгкостью ушёл из безотказной ловушки для милосердных.
— Ну так я поменяю вас местами, — сказал Виалдинг. — Ты будешь вопить от боли, а они смотреть.
— Куда они будут смотреть — их дело. А что до боли, то постараюсь её пережить, пусть даже и с воплями.
Непробиваем. Пытка, возможно, его и сломит, но времени потребует много, да и калечить будущего новообращённого нельзя.
«Что ж, — решил Виалдинг, — есть средства и поэффективнее».
Он вызвал стражу и приказал палачу убрать сырьё обратно в камеру, а стражам отвести ли-Бродникова в пятый сектор, в первый отсек. Долинник зло и тревожно зыркнул, арабского он не знает, но испугался меньше, чем Виалдинг надеялся.
Стражи открепили Славяна от стены, повели к выходу. Палач, отвязывая пленников от дыбы, глянул на него не только с глубоким сочувствием, но и с душевной благодарностью, словно радовался, что удалось избежать мучительства хотя бы на сегодняшний вечер.
* * *
— Сначала целую неделю его пробивал ты, — сказал комендант, глядя из окна кабинета во двор, где тренировался взвод боевого спецподразделения. Человеки, гоблины, два хелефайи-вышвырка, лайто и дарко, и вместе с ними — Бродников. К окну подошёл Виалдинг, глянул на Бродникова, уши довольно оттопырились. Комендант продолжил: — И всё было без толку. Потом целый месяц им занимался я. И тоже без толку, его нельзя было пробить ни болью, ни наслаждением. Бродникова что-то держало, какая-то целевая зацепка во внешнем мире, дело, которое надо обязательно сделать, любой ценой. А значит — не сдаться, не подчиниться нам. Он сотворил идеальный щит, я даже не смог выяснить, что такое он себе предназначил. Месяц угробил на поганца, а добился только того, что он стал совершенно недоступен для пси-воздействия. А потом ты прозанимался с ним ровно сутки и вдруг Бродников согласился и на лечение, и даже на тренировки. Пять месяцев прошло, и ни одного нарушения дисциплины. Идеальный курсант. Как ты его пробил?
— Пока не пробил, — ответил Виалдинг. — Но скоро пробью.
— Но как? — нетерпеливо спросил Ховен.
— Ты столько лет работал с вампирами, а главное правило Зова так и не выучил: если хочешь, чтобы Источник дал тебе кровь, звать его надо из того места, в которое он сам хочет придти. Если такого места поблизости нет, создай его иллюзию. А иллюзии вампиры творят получше нас.
Комендант презрительно фыркнул.
— Лучше, Ховен, — твёрдо сказал хелефайя. — Можно создать иллюзию, которую увидят все. — Он взмахнул рукой, и на ковре появилась обнажённая Беке в соблазнительной позе. — Можно видоизменить заклятья, и мираж обретёт телесность, ты даже сможешь удовлетворить с ним мужественность. То есть фантом создать. — Иллюзия сладострастно вздохнула и приняла ещё более соблазнительную позу. Лайто убрал её щелчком пальцев. — А можно создать иллюзию, видимую лишь объекту. Работы меньше, а результат выше — иллюзия, сотканная из воображения объекта, привлекает его несравненно больше данной извне. Я поманил ли-Бродникова туда, куда он сам хочет идти.
