— Не забыть бы завтра перед уходом захватить зубную щетку…
Наблюдая за Энджи, я испытывал довольно стремное чувство. Жутко подумать, что завтра нам предстоит надолго, а может, и навсегда покинуть родной дом. А Энджи вела себя так, будто собиралась за город на выходные.
— Слушай, а иксбокс мне брать? — спросила она. — У меня на винчестере куча информации. Не хочется, чтобы это попало в чужие руки.
— Пусть попадает, — сказал я. — Вся информация зашифрована, это программный стандарт «параноид-иксбоксов». Оставь, в Лос-Анджелесе их полно, найдем себе новые. Просто создай почтовый адрес на сервере Партии Пиратов и отправь на него образ жесткого диска. Я дома со своим то же самое сделаю.
Энджи взялась за дело, и вскоре файл образа жесткого диска встал в очередь к отправке по электронной почте. Пройдет часа два, пока информация целиком протиснется через соседское Wi-Fi подключение к Интернету и улетит в Швецию.
Энджи закрыла клапан сумки и стянула уплотняющие лямки. Сумка сжалась до размеров футбольного мяча. Я восхищенно смотрел на результат, полученный Энджи. Теперь она могла повесить это на плечо, выйти на улицу, и никто даже не обернется — девчонка просто идет в школу.
— Да, вот еще что, — сказала Энджи, подошла к прикроватной тумбочке, выдвинула ящик и достала коробку с презервативами. Вынула из нее ленточки квадратных упаковок, снова открыла сумку и сунула их внутрь, после чего шлепнула меня по заднице.
— Что дальше? — спросил я.
— Теперь пошли к тебе. Соберешь свои шмотки. И потом — надо же мне когда-то познакомиться с твоими родителями, так или нет?
Энджи оставила сумку лежать посреди раскиданной по полу одежды и прочего барахла. Она без колебаний бросала все и уходила — просто чтоб быть со мной, поддержать меня в трудный час. Черт, это дорогого стоит! Мне и самому захотелось совершить что-нибудь такое же самоотверженное.
Мы застали маму на кухне. Она сидела перед раскрытым ноутбуком, отвечала на почту и одновременно говорила в микрофон гарнитуры мобильника, объясняя какому-то несчастному йоркширцу, как ему со своей семьей свыкнуться с новой жизнью в Луизиане.
Я вошел первым, Энджи — за мной, держась за руку, — с широченной улыбкой, но сжимая мне пальцы с такой силой, что костяшкам больно. Чего она психовала — непонятно; даже если встреча не пройдет в атмосфере дружбы и взаимопонимания, ей все равно больше никогда не тусоваться с моими предками.
Едва завидев нас, мама тут же отключила йоркширца, забыв попрощаться.
— Привет, Маркус, — сказала она и поцеловала меня в щёку. — Кто это с тобой?
— Ма, познакомься с Энджи. Энджи, это моя мама, Лилиан.
Мама встала и обняла Энджи.
— Рада познакомиться с тобой, дорогая, — сказала мама, оглядывая Энджи с головы до ног. Та, по-моему, смотрелась вполне приемлемо. Одета хорошо, не вызывающе, и вообще сразу было видно, что она очень продвинутая девчонка.
— Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, миссис Йаллоу, — твердым, уверенным голосом произнесла Энджи. Не то что я, когда знакомился с ее мамой.
— Зови меня просто Лилиан, милая, — сказала мама, продолжая изучать Энджи. — Ты поужинаешь с нами?
— С большим удовольствием.
— Ты не против мясного? — Мама уже вполне освоилась с особенностями жизни в Калифорнии.
— Я ем все, что не успевает съесть меня, — ответила Энджи.
— Она помешана на остром соусе, — вставил я. — Съест даже старые покрышки, если ты подашь их ей под сальсой.
Энджи игриво ткнула меня кулаком в плечо.
— Я как раз собиралась заказать еду в тайском ресторане, — сказала мама. — Попрошу их включить пару фирменных блюд, помеченных пятью стручками.
Энджи вежливо поблагодарила, и мама принялась хлопотать по кухне, налила нам по стакану сока, поставила тарелку с печеньем и раза три предложила чаю. Я внутренне напрягся.
— Ма, спасибо. Мы поднимемся ко мне в комнату ненадолго.
Мама на мгновение прищурились, но тут же заулыбалась.
— Очень хорошо, — сказала она. — Через час приедет отец, тогда и поужинаем.
Мой вампирский прикид валялся где-то в дальнем углу шкафа. Пока Энджи заинтересованно разглядывала его, я занялся сбором в дорогу — не слишком, впрочем, дальнюю, всего-то до Лос-Анджелеса. Там полно магазинов, а в них шмотки, какие хочешь. Я только отложил три или четыре любимые футболки, не менее любимые джинсы, дезодорант и моток нити для чистки зубов.
— Деньги! — вдруг вспомнил я.
— В порядке, — сказала Энджи. — На обратном пути сниму в банкомате со своего счета. У меня там сотен пять накопилось.
— Уверена?
— А на что мне их тратить? С появлением икснета перестала даже за Интернет платить.
— У меня, думаю, сотни три всего.
— Ну и нормально. Снимешь завтра утром по пути в Сивик-сентер.
У меня имелся большой школьный ранец на случай необходимости тащить через город много учебников или еще какой балласт. Он не так бросался в глаза по сравнению с моим походным рюкзаком. Энджи провела инспекцию приготовленных мною вещей и безжалостно отсортировала то, что ей не понравилось.
Закончив со сборами, я засунул ранец под кровать, и мы оба присели на нее.
— Завтра вставать ни свет ни заря, — сказала Энджи.
— Да, денек предстоит, — вздохнул я.
Наш план заключался в следующем. Завтра икснетовцы получат письма с указанием разных мест сбора — достаточно укромных и находящихся неподалеку от Сивик-сентра. Часов в пять утра в этих местах мы с Энджи нарисуем аэрозольной краской через уже вырезанные нами из картона трафареты очень простые указатели «ВАМПМОБ СИВИК-СЕНТЕР —> —>». Таким образом, у ДНБ не возникнет повода закрыть Сивик-сентер до того, как все там соберутся. Я уже настроил почтового бота на семь утра для рассылки сообщений, надо лишь включить иксбокс перед уходом из дома, и тот сам проделает всю работу.
— Как думаешь, надолго… — Голос Энджи дрогнул и затих.
— Не знаю. — Я догадался, о чем она. — Может, и надолго. Однако кто знает, как все повернется после публикации статьи Барбары. — Я включил в завтрашнюю рассылку и ее электронный адрес. — Глядишь, недели через две мы с тобой станем национальными героями.
— Да уж, — вздохнула Энджи.
Я обнял ее рукой за плечи и почувствовал, как они дрожат.
— Мне тоже страшно, — сказал я. — Надо быть идиотом, чтоб не бояться в нашем положении.
— Да. — Энджи опять вздохнула. — Да.
Мама позвала нас ужинать. Папа поздоровался с Энджи за руку. На его небритом лице лежала печать усталости и тревоги, оставшаяся с той ночи, когда мы ездили домой к Барбаре, однако в присутствии Энджи он немного взбодрился. Получив поцелуй в щеку, папа настоял, чтобы она обращалась к нему по имени, Дрю.
