резко снизило уровень ментала у игроков, оказавшихся в Игре в момент запуска программы, и это падение продолжилось по мере их ассимиляции с аватарами. Как устранение исходной причины могло бы изменить этот расклад?
— Мы полагали, что без постоянной перезагрузки при перевоплощении, когнитивные способности игроков смогли бы восстановиться, — Вран позабыл про свои фрустрации по поводу горькой участи главы погибшего клана и включился в беседу. В конце концов, завершить миссию, которую клану Ставрати так и не дали осуществить, было для главы клана даже важнее, чем разделить судьбу клана, тем более, что последнее никогда не поздно было сделать. — Наверное, прежнего уровня их ментальные вибрации и не достигли бы, но плотность барьера снизилась бы существенно.
— Спорное утверждение, — заметил Фарас, — слишком много времени игроки крутились в этом колесе перерождений, но дело даже не в этом, — он поднял испытывающий взгляд на собеседника. — Ты можешь ответить, отчего вообще началась деградация аэров? Мы ведь узнали о существовании Игры сравнительно недавно, а до этого как-то жили и даже поступательно развивались. Как минимум управлять реальностью аэры научились задолго до того, как начали играть. Так почему же закрытие доступа к Игре вдруг вызвало деградацию? По идее, Пятёрка просто вернула наш мир в исходное состояние, в котором всё шло вполне благополучно.
— Хочешь сказать, что в нашем мире сейчас действует какой-то другой фактор, не связанный с Игрой? — Вран задумчиво покачал головой.
— Я хочу сказать, что Ставрати хотели начать лечение, не поставив диагноз больному, — отрезал Фарас. — Игра никогда не была источником развития аэров, она лишь каким-то образом защищала игроков от действия того самого внутреннего фактора.
— Как по мне, так и этого уже достаточно, чтобы открыть доступ к Игре всем аэрам, — самоуверенный доктор снисходительно усмехнулся. — Значит, мы всё делали правильно.
— А не лучше ли было сначала понять, кем является твой настоящий враг? — ехидно поинтересовался Фарас.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что знаешь? — Вран с подозрением уставился на великого теоретика. — Ну и что это за внутренний фактор?
— Я тебе подскажу, — теоретик и не подумал прекратить игру в вопросы и ответы, — но сначала ответь, зачем Пятёрке понадобилось уничтожать Ставрати.
— Ну это просто, — отмахнулся Вран. — Обрушение барьера открыло бы доступ к Игре остальным кланам, и Пятёрка потеряла бы эксклюзивный доступ к кормушке, а это стало бы концом их абсолютной власти. Этим жлобам пришлось бы снова считаться с мнением кланов и постоянно доказывать свою компетентность. Не думаю, что такая перспектива им сильно нравилась.
— Так ведь мы же уже выяснили, что блокировка программы стирания не дала бы ожидаемого эффекта, — голос Фараса так и сочился ехидством.
— Может быть, Совет этого не понимал, — предположил Вран, — Ставрати ведь тоже искренне верили, что это поможет.
— То есть Пятёрка просто решила подстраховаться и поэтому пошла на вопиющее преступление, — закончил его мысль Фарас. — А тебе не кажется, что риски, связанные с уничтожением полутора сотен аэров, несоизмеримо выше, чем риск потерять власть из-за незначительного снижения барьера? Законы Аэрии в отношении убийц очень суровы, в случае утечки информации члены Совета расстались бы не только с властью, но и со своим существованием.
— Хватит тянуть, — Вран нетерпеливо махнул рукой, — говори, что у тебя на уме.
— Думаю, Пятёрка боялась не столько вашего успеха, как вашего неизбежного провала, — подвёл итог своим рассуждениям Фарас. — Когда стало бы очевидно, что состояние зависших игроков никак не влияет на их соотечественников, живущих по другую сторону барьера, правителям пришлось бы признать, что причины деградации аэров лежат не снаружи, а внутри.
— Под термином «внутри» ты, надо думать, подразумеваешь действия самой Пятёрки, — Вран с сомнением покачал головой. — Если честно, верится с трудом. Я ведь когда-то был одним из них, не забыл? Какими бы трусами они ни были, но благо Аэрии стоит для Совета на первом месте.
— Всё зависит от того, как они представляют себе это самое благо, — возразил Фарас. — По большому счёту, управлять тупым послушным стадом гораздо проще, чем самостоятельными индивидами. Если для Пятёрки приоритетом является порядок, а не творческое развитие, то снижение когнитивных способностей аэров неплохо вписывается в этот концепт.
Надо сказать, что семя сомнения, зарождённое замечаниями самопального философа, упали в подготовленную почву. Раньше Врану ведь даже не приходило в голову, что с этим миром что-то не так, и лишь возвращённые воспоминания, которые резко контрастировали с нынешней реальностью, заставили его взглянуть на родной мир под иным углом. Современная Аэрия выглядела прилизанной, идеальной во всех отношениях картинкой и отличалась от того, каким этот мир был раньше, примерно так же, как ухоженный сад отличается от естественного леса. Рациональность и стремление к совершенству — вот те два слона, на которых теперь покоилось мироздание этого мира. Творческий порыв, оригинальность и свободное мышление больше не поощрялись в обществе и даже считались чем-то вроде дурного тона. И правда, какой смысл пытаться вырваться за пределы стандарта, если этот стандарт уже является совершенством?
Грамотному аэру вовсе не нужно было искать причину произошедших перемен в какой-то специальной программе по благоустройству территории, поскольку он отлично знал, что проявленная реальность является лишь отражением доминирующих ментальных концептов в общем информационном поле создающих эту реальность аэров. Да и авторство этих концептов тоже не было для Врана загадкой. Пятёрка хорошо потрудилась за те семьсот лет, в течение которых она безраздельно правила Аэрией. Не заметить связи между деградацией аэров и этой жёстко запрограммированной реальностью, наверное, мог бы только тот, кто и сам варился в этом сладком сиропчике. Врану просто повезло, что ратава-корги всыпали в его персональный сиропчик солидную горсть перца. Но доказывало ли это, что Пятёрка намеренно опускала аэров в деградацию?
— Я не верю в злой умысел членов Совета, — уверенно заявил Вран, — им ведь и дальше жить в нашем мире, зачем же его уничтожать? Даже у вирусов хватает сообразительности, чтобы не добивать организм, на котором они паразитируют, а у членов Совета должно быть слегка побольше мозгов. Скорей всего, они просто совершили ошибку, — предположил самопальный адвокат, — а теперь не знают, как выпутаться. Я даже допускаю, что они уничтожили клан Ставрати, чтобы прикрыть свои косяки, но вряд ли деградация аэров является следствием их целенаправленной деятельности.
— Эх, мне бы твою уверенность, — Фарас устало вздохнул. — Может быть, тогда ты ответишь, в чём заключается их так называемая ошибка? И каким образом мир Игры защищает сознания тех, кто его посещает?
— Я не знаю, — пожал плечами Вран, — но думаю, что для членов Совета это вовсе не тайна. Наверное, мне стоит
