— Он просто там стоял, — сказала Акация Светоряд. — Никто не заставлял его там стоять.
— Ну и когда мы снова поедем? — спросила девочка.
— Это ваша дочь? — Ким разглядывал носочки с массажем, молотящие по стеклу.
— Нет, — сказал Игорь-Дитрих Крошкин.
Поисковик наконец-то выдал ответ: девочка была Полиной Миллер, двух с половиной лет, проживающей с родителями в соседнем слое за двести километров отсюда.
— Она просто хотела покататься, — сказала Акация Светоряд. — Мы потом позвоним ее родителям или координаторам, чтобы они ее отвезли обратно.
— Поехали, — сказала девочка. — Я хочу быстрее.
— Вы хоть интересовались, что случилось с человеком, которого вы сбили? — спросил Ким. — Смотрели новости?
— Почему мы должны интересоваться? — удивился Игорь-Дитрих Крошкин.
— Мы его даже не знаем, — добавила Акация Светоряд. — Зачем эти ритуальные вопросы?
Обоим было не больше тридцати. Оба родились при Пандеме.
— Боюсь, вам придется отвечать, — сказал Ким. — За подобные деяния как минимум понижают в статусе…
— Почему это? — возмутилась Акация Светоряд. — Мы не роботы, чтобы Трасса нами управляла… Почему мы не можем ездить, как хотим?
— Потому что вы покалечили человека.
— Но он же просто там стоял!
— Вы могли его убить.
— Не могли, — возразил на этот раз Крошкин. — Мы сами могли бы убиться, но не убились, потому что Полечка с нами захотела покататься…
Неужели мне хочется его ударить, удивился Ким. Какое постыдное… какое непреодолимое желание.
Игорь-Дитрих Крошкин нахмурился:
— А вы… Ким Андреевич… Вы что, в самом деле верите, будто мы могли его убить? И будто что-то такое… эдакое… на самом деле может случиться?
* * *
— Они просто подобрали девочку на дороге, — сказала Александра.
Она сидела у себя дома, Ким видел, как за спиной ее мерцает, выстраивая призрачные замки, свемуз-композиция «Вельветовый джинн».
— Да, — Ким валялся на полу в собственном кабинете, и его знобило. Десять минут назад он подтянул температуру воздуха на два градуса, а потом еще на два; стены посветлели. Они всегда приобретали оттенок льда, когда в комнате было слишком жарко.
— А ее предки? — зачем-то спросила Александра.
— Предки сперва забыли дочь у дороги… А потом сидели и ждали, пока им привезут ребенка. Они ведь прекрасно знают…
— Да, — кивнула Александра. — Вот и Сашка тоже рассказывал… Кимка, а можно вообще-то достучаться до их мозгов?
— Не знаю… У Пана как-то получалось, у нас пока — не очень… Их придется наказывать, всех этих Игорей-Дитрихов, и чем дальше, тем строже, а они ведь и не поймут за что…
— Раз не поймут, два не поймут, а потом… Что вы с ними делаете, вообще-то?
— Понижение в статусе на три пункта. Думаешь, нарушений становится меньше? А нарушений-рецидивов? Ни фи-га.
— Ну и наследство оставил наш Пан…
— А могло быть хуже. Алечка, Пан ведь готовился, готовил всех, готовил нас… И подстелил, зараза, соломку всюду, где мог… А без этого могла быть черт знает какая мясорубка, и мы бы прокляли Пана так, как никого в истории человечества не проклинали…
— Блин, brother, как ты зловеще выражаешься.
— Ты бы видела, как он летел! Как летел этот человек, ноги в воздухе… Это смертельная травма, Алечка, с него даже туфли свалились… А в результате — перелом бедра. Сотрясение мозга. При нынешних средствах — неделя неудобств, и только.
— Так он должен был помереть?
— По-честному? Обязан.
— Ужас-ужас…
— Да. В следующий раз Петр Артурович Шейко не будет ходить по Трассе. У него есть возможность закрепить полученный навык.
— И в чем же message?
— Для него? Держаться подальше от Игорей-Дитрихов. Для них… неохота о них говорить, если честно. Они убились бы… Но ребенок по законам безвременья всегда выходит сухим из воды — в какую бы переделку его ни втравили взрослые. Поэтому Дитрихи-Крошкины берут девочку — первую попавшуюся. Девочка спокойно соглашается покататься. Ее мать… я ведь говорил сегодня с ее матерью… Она видит — ребенок пропал, но даже не звонит в координаторскую, поскольку беспокоиться незачем, стыдно отрывать от дела занятых людей и так далее… И она совершенно права, потому что с девочкой ничего не случится, ее даже не цапнет пролетающая оса…
— Сашка пришел, — сказала Александра. — По-моему, злой.
— Он всегда злой… Ты знаешь устройство «двоек»? Они сажают девчонку на переднее сиденье… Там очень мощный корпус, убить двоих и пощадить третьего можно только откровенно чудесным образом…
Ким замолчал. Как ее там — Полина Миллер? Двух с половиной лет? Позволить девочке погибнуть в катастрофе ради вразумления двух великовозрастных болванов? И кто сказал, что они вразумились бы?! Центры Вселенной, черт возьми, незыблемые… И прежде чем эта уверенная точка опоры пошатнулась — размазались бы оба по стенке вместе со своей машиной… Чтобы другим неповадно было? Так нет же… «Со мной ничего не случится» — маленький детский щит, с годами обросший дубленой шкурой. До Пандема люди могли погибать сотнями и тысячами, и все равно все наказания казались несправедливыми… А по улицам носились лихачи, вдавив педаль газа чуть не в пол…
— Скоты, — пробормотала Александра.
В кадре за ее плечом появился Алекс — бритый наголо, в мерцающих отсветах «Вельветового джинна» он сам был похож на экстравагантное чудище. И, разумеется, сразу же включился в разговор:
— Что ты за ересь говоришь, женушка, не скоты — люди! Мы же люди, мы все можем, нам все позволено, мы будем жить вечно и вечно радоваться жизни… Пандем дал нам все для счастья и ушел, оставив нам нашу свободу… Ким, войди в корпоративную сеть, я сбросил тебе кое-какие наработки.
— Что-то случилось? — кротко спросила Александра, знавшая мужа лучше, чем Ким знал себя.
— Новый случай на Трассе, сшибли двух девушек. Что-то очень часто в последнее время, а ведь, казалось бы, не самый лабильный слой…
— А мы тут как раз хвалим Пана, — вздохнула Александра, — который разумно организовал безвременье, давая нам возможность адаптироваться к новому миру…
— Зубоскалим? — Алекс мельком взглянул на жену. — Я, прямо как богомол заправский, воздаю Пану хвалы утром и вечером — именно за это его решение… Хотя грязища и кровища все равно будут, и нам с Кимкой придется разгребать, и разгребать, и снова разгребать… — Алекс улыбнулся мечтательно, как будто речь зашла о хорошей вечеринке.
— Знаешь, что сказал пострадавший Петр Артурович… напоследок? — спросил Ким.
