И куда, кстати, исчез этот негодяй после того, как впустил гостей в дом? Почему он не кланяется, не расшаркивается перед ним, не предлагает взять промокшее пальто и потемневшую от дождя бобровую шапку? Почему не помогает раздеться его спутникам? На секунду радость триумфа, разгоравшаяся в душе Поля, слегка угасла. Хотя что значил какой-то там слуга? Серруйе знал, что добьется цели своего визита, ведь его спутники, как и он сам, крайне заинтересованы в успешном завершении этого дела, а потому поддержат любые его слова и действия. Очевидно, что первый же взгляд на chateau[19] убедил их в обоснованности обвинений в адрес маркиза. Кто, кроме безумца, смог бы жить в таких условиях? Паутины, свисающие со сводчатого потолка, походили на гобелены!
О, Жюль, скорее всего, пустился наутек, разумно предположив, что с его хозяином покончено.
— Меня ты знаешь, зять! — проскрежетал Поль. — Хотя мы давненько не виделись! Но ты не знаешь моих друзей, которые приехали сюда положить конец напрасным тратам того, что по праву принадлежит мне! Познакомься: мэтр Польтнэр, доктор гражданского права; месье Шэфер, huissier.[20] Также позволь обратить твое внимание на моего последнего, но очень важного гостя, доктора Мишеля Ларго, известного алиениста[21] из госпиталя Сальпетриер, который приехал вместе со своим помощником, санитаром Сержем.
Из-за долгой работы при плохом освещении и постоянного воздействия пагубных испарений зрение маркиза испортилось, он долго искал и наконец нашел очки с толстыми линзами — как раз тогда, когда Поль Серруйе представлял ему Сержа. Тот возвышался над своим патроном, словно древесный ствол, поблескивая в полумраке бритой головой, круглой и гладкой, как пушечное ядро.
— Что… Чего вы хотите? — прохрипел де Вергонд.
— Справедливости! — возопил Поль. — Но сперва выпить! Здесь раньше был очень недурной погреб. Не забываю о нем со дня свадьбы сестры. Шэфер, посмотрите там, за дверью слева…
— Нет! Нет! — Крики маркиза больше походили на невнятное бормотание.
— Ты не хочешь, чтобы мы входили туда, так? — ухмыльнулся Поль. — Мне даже интересно — почему!
Одним быстрым шагом он подошел к двери, положил руку на стальной засов и распахнул ее настежь, чтобы маркиз не успел снова запереть комнату.
— Фу! — воскликнул Серруйе. От резкого порыва ветра в воздух поднялся слой пыли, скопившейся за долгие годы, и оплыли свечи, горящие перед картиной. — Серж, раздвинь эти занавески!
— Нет-нет! — Маркиз тщетно бил Поля слабыми кулаками. — У вас нет права! Это мой дом, а не ваш!
Юрист громко кашлянул:
— Прошу прощения, ваша милость, но на сей счет у нас есть кое-какие сомнения. Как нам сказали, вы уже семь лет притворяетесь, будто ваша жена жива, хотя она на самом деле мертва, с целью проживания в замке. Согласно бумагам он принадлежит вам, цитирую, только «пока она жива или же до…».
До совершеннолетия старшего сына, если таковой будет! Маркиз знал условия завещания покойного тестя наизусть, а также был прекрасно осведомлен о претензиях зятя, изложенных в многочисленных угрожающих письмах, посланных продажными адвокатами, вроде этого нового.
Тем не менее даже неумолимый голос юриста с каждым новым словом становился все тише. Серж раздвинул занавески, с которых дождем посыпались высохшие трупики мух и мотыльков, и угасающий дневной свет упал прямо на портрет Сибилл, великолепной в своей девятнадцатилетней наготе, от короны кудрявых светлых волос до маленьких ступней.
— Вы видите? — торжествующе воскликнул маркиз. — Она не мертва! Подобная красота не может умереть! Этого нельзя позволить! — Задыхаясь, он схватил за руку мэтра Польтнэра, привлекая внимание алиениста. — Я могу показать вам все ссылки на мою работу о Bufonidae.[22] Есть сотни свидетельств того, что жабы выживают, заключенные в высохшей грязи или даже в камнях, включая данные из Австралии, где эти земноводные встречаются в особенно больших количествах. Мы нашли один экземпляр здесь, в поместье, замурованный в дереве!
Доктор Ларго поднял бледную руку:
— Одну минуту, если позволите. Следует ли нам верить словам вашего зятя? Когда его сестра и ваша жена умерла…
— Она не умерла!
— Со всем должным уважением…
— Да забудьте вы уже про уважение! — прорычал Поль. — Факт в том, что этот человек безумен! И не говорите про «знаменитого ученого»! Он просто не может принять…
— Но я доказал мою гипотезу! — Маркиз уже плакал, никого не стесняясь. — Воспользовавшись сведениями, полученными мною при изучении жаб, с полного согласия Сибилл, в тот самый момент, когда искра жизни покинула ее тело, я ввел в ее кровеносную систему ряд экстрактов, которые, согласно моим исследованиям, должны сохранить мою жену в состоянии временно приостановленной жизнедеятельности. — Маркиз вновь обрел самообладание и, вытерев глаза большим шелковым платком, продолжил: — После чего осталось лишь решить проблему воздействия воздуха. Препараты, использованные мной, предохраняют тело Сибилл от обезвоживания и разложения, но пока я не найду лекарства от ее болезни, она должна оставаться в неподвижности, не думать, не чувствовать. Поэтому я и наложил на ее мавзолей герметическую печать. Теперь же, если вы соблаговолите проследовать в мою лабораторию, я покажу вам, каких успехов я добился в нахождении лекарства. Я переписываюсь с наиболее видными врачами нашей страны, а также Германии, Англии, Америки и даже России, где проводятся опыты по оживлению истощенных клеточных линий… Что-то не так?
— Мавзолей? — презрительно усмехнулся Поль. — Это вот та хибара рядом с дорогой, над входом которой вырезано ее имя? К тому же криво вырезано!
— Да как вы… — начал маркиз, но, памятуя о своем невыгодном положении, опустил кулаки и пробормотал: — Должен признать, что я счел более уместным потратить свои средства на исследования, а не на…
— Чьи средства? — закричал Серруйе. И добавил юристу: — Обратите на это внимание! Хотя, по-видимому, это уже не имеет значения. — Он цинично засмеялся.
— Что… что вы имеете в виду?
— Когда делаешь такой огромный гроб, не надо вставлять в него стеклянные окна. Серж! Почему ты до сих пор не нашел нам ничего выпить, а, ленивый ублюдок?
Лицо маркиза буквально посерело, когда он понял суть слов Поля. Польтнэр напряженным голосом предупредил:
— Я бы посоветовал моему клиенту воздержаться от дальнейших заявлений касательно этого предмета…
Внезапно послышался цокот копыт. Все, кроме маркиза, в изумлении повернулись к входной двери, которую снаружи открыл Жюль. За ним следовал нахмуренный человек в промокшем плаще, а затем вошел еще один, несший большой кожаный портфель.
