Неясно, стоит ли давить сильней. На Кибо-Дайни м'лорд не случайно держался незаметно, и Роик не желал неосторожными словами задрать сумму выкупа.
Своим припадкам лорд Форкосиган был обязан криооживлению. Надо сказать зрелище довольно непривлекательное: глаза закатывались, он оседал на пол и бился в судорогах, а потом приходил в себя совершенно разбитым. Жизни эти припадки не угрожали, особенно после того, как леди Форкосиган взяла с мужа слово никогда не садиться за руль любого транспортного средства, будь то наземная машина, аэрокар, флайер, катер или что-либо иное, в этом списке не упомянутое. Велосипеды и лошади остались в качестве компромиссного варианта, и м'лорд пообещал надевать защитный шлем, хоть и терпеть его не мог.
Но все эти детали Тощему знать не обязательно. Роик приукрашивал медицинские факты, как только ему позволяла изобретательность, в глазах у Тощего росло сомнение, и, наконец, он сдался:
– Ладно! Я спрошу. – И тут же добавил – что профессионал себе никогда не позволил бы: – Но я не видел никого похожего на этого парня.
Затем он удалился, оставив Роика размышлять. Так-так. "Мелкая сошка, не главный". Типов вроде него Роик навидался еще в начале службы, когда патрулировал улицы в Хассадаре, столице форкосигановского Округа. Им нельзя доверить ничего сложнее швабры с ведром, зато очень легко убедить, что во всех их бедах виноват кто-то другой. Роик это знал: они всегда изливали ему душу, пространно и порой совершенно бессвязно, пока он волок их в тихое местечко проспаться от алкоголя, наркотиков или ссоры. Нельзя сказать, что эти типы не могли быть по-настоящему опасны, особенно если попадали в ситуацию выше их разумения, но управляться с ними – не бог весть какой сложности проблема.
Вот проблемы Роика были сложны, как пятимерная математика. Что намерены эти Наследники-Освободители делать с заложниками – убивать одного за другим, пока их требования не удовлетворят? Наши чокнутые барраярские экстремисты именно так и сделали бы, подумал Роик едва ли не с гордостью. Здесь пока все обходилось до странности бескровно: парализаторы и снотворное вместо игольников и нервнопаралитического газа. Ну может, может же так быть – смеет ли он надеяться? – что они охотились не за м'лордом.
Но если м'лорд погибнет, находясь под охраной Роика, ему останется только записать свидетельские показания на защищенный комм и перерезать себе горло на месте. Смерть предпочтительнее личного доклада некоторым персонам. Он представил себе лица графа и графини Форкосиган, или леди Катерины, когда они услышат такие вести. Или командира Пима и Ори. Он представил пятилетних Сашу и малышку Хелен – ему придется опуститься на колени, чтобы взглянуть им в глаза. "А где папа, Роик?"
Правда, у него нет подходящего клинка. Хотя говорят, что узник может покончить с собой, проглотив язык и задохнувшись. Роик даже попробовал выгнуть язык как надо – нет, вряд ли выйдет. Есть еще стена. Достаточно прочная, чтобы удержать этот чертов болт. Сможет ли он разбежаться так, чтобы сломать себе шею, а она у него крепкая?
Пока об этом размышлять рановато, но будем иметь в виду. Кстати, м'лорд всегда был не прочь хорошенько подкрепиться, прежде чем решать вопросы жизни и смерти. Да и миледи, если подумать, тоже. Роик вздохнул, подтянул к себе обед и принялся за еду.
***
Майлз проснулся, моргая от дневного света: перед глазами предстала брезентовая крыша и любопытная кошачья морда на расстоянии кошачьего же дыхания. Отрадно обнаружить, что тяжесть на груди – это не новый тревожный медицинский симптом, а всего лишь кошка. Он снял с себя трехлапую зверушку и осторожно сел. Так, проводим ревизию. Головная боль после наркотиков: есть. Усталость: есть. Вопящие ангелы: нет; проверил дважды, убедился и поставил парочку восклицательных знаков. Зрение не искажается всякой небывальщиной, а окружающая обстановка пусть и странная, но явно не плод его ночных кошмаров.
Он откинул одеяло и оглядел убежище под навесом. Навеянное галлюцинациями сходство с замком исчезло; остался утилитарный плоский прямоугольник крыши с парой башен теплообменника, поддерживающих брезентовую хижину. Или хлев. Или, скорее, зоопарк. Там был насест, на котором восседала хищная птица – изящная, надменная, явный фор среди прочей живности, плюс несколько покореженных металлических полок с клетками, приютившими целую стаю черно-белых крыс, и парой стеклянных террариумов. Хотя большая часть их обитателей прятались под искусно высаженной растительностью, Майлз успел заметить черепаху. У другой стены стояли три ящика с обрезками писчего пластика, где гнездилась куриная семейка: в одном из них еще дремала бурая курица Твиг. Майлз проследил взглядом веревку, привязанную к его лодыжке. "Что ж, выходит, меня подобрали и принесли в живой уголок?" Не самая плохая участь.
А вот и хозяин всего этого зоопарка. Джин, сидевший за круглым столиком, обернулся и расплылся в улыбке:
– Ой, как хорошо, вы проснулись!
Теперь, когда химия не раздирала мозг Майлза на части, подменяя странными видениями облик собеседника, Джин оказался тощим, едва вошедшим в подростковый возраст мальчишкой с копной прямых черных волос, которым не помешала бы стрижка, и яркими карими глазами. Его черты демонстрировали смешение рас, характерное для всей кибо-дайнийской популяции в целом. Рубашка с закатанными рукавами, похоже, велика, подол свисает на мешковатые шорты, на ногах свободно болтаются разношенные кроссовки без носков.
– Завтракать будете? – спросил Джин. – У меня есть свежие яйца – целых три штуки!
Вот ведь гордый юный фермер; Майлз понял, что в ближайшем будущем ему от этих яиц не отвертеться. – Попозже. Сперва я хотел бы умыться.
– Умыться? – переспросил Джин, словно эта мысль была для него радикально новой.
– Мыло у тебя есть? Про депилятор я даже не спрашиваю.
На последнее Джин только покачал головой, но быстро залез наверх и принялся рыться на заставленных всяким барахлом полках. Оттуда он извлек кусок пересохшего мыла, пластиковый тазик и посеревшее полотенце.
Чтобы отвязать от ноги страховочный трос, Майлзу пришлось попросить Джина помочь. Он поблагодарил и вместе с мылом и умывальными принадлежностями побрел вокруг башни теплообменника к единственному действующему крану. Там Майлз содрал с себя одежду, точнее, ее останки, встал на колени и постарался помыться целиком – голову и тело, а не только умыть лицо. Щедрую порцию мыла он извел на свои пострадавшие, воспаленные ноги. Колени были все в синяках и корках засохшей крови, но признаков заражения он не обнаружил. Вот и хорошо. Джин, с любопытством отправился к крану вслед за ним. Наморщив лоб, мальчик разглядывал бледную сеть шрамов, покрывающих его торс. Потом Майлз снова влез в свои потрепанные и с душком тряпки, пятерней расчесал волосы и поплелся обратно, чтобы благодарно плюхнуться на единственный стул, гостеприимно предложенный ему юным хозяином.
