Гланька достала из сумки мятую газету и протянула Ледникову. Газета была предусмотрительно развернута на нужной странице. Фотографий там было штук пять, но самая большая - Гланьки. Она стояла босая на берегу моря, и ветер раздувал ее волосы. Слишком даже красиво.
- Где это ты? - невольно спросил Ледников.
- Это мы на завод этот с Седриком ездили, музей яхт смотрели.
На других фотографиях Ледников узнал обоих Муромских, сэра Лоутона… Еще был снимок поместья с бассейном, того самого, где утоп Муромский-старший, и фотография толстой, неприятной женщины. Как оказалось, жены и наследницы. Автором текста был все тот же Энтони Кросби. Парень ковал железо изо всех сил.
Никакой новой информации Ледников для себя не обнаружил. Смысл текста был просто в нагнетании страстей. Зато Гланька в описании мистера Кросби представала все более зловещей и романтичной фигурой - талантливая, жестокая, волевая, эта русская хищница совершенно подавила бедного и несчастного лорда, который в результате душевных терзаний запил. Эта женщина с таинственным прошлым всячески препятствовала заключению сделки с Муромским, к которой так страстно стремился несчастный лорд ради спасения «легенды английского яхтостроения». Она была готова на все, чтобы остановить сделку! А ведь ни для кого не секрет, что в случае заключения сделки главными клиентами RWG стали бы русские богачи и огромные суммы потекли бы из России…
- Огромные суммы потекли бы из России, - вслух повторил Ледников. - Можно подумать, они не текут…
Гланька пропустила его слова мимо ушей. Только нетерпеливо спросила:
- Ты прочитал последний абзац?
- Сейчас.
Из последнего абзаца Ледников узнал, что в настоящий момент свадьба лорда Лоутона и русской телезвезды Аглаи Востросаблиной, судя по всему, находится под угрозой срыва. Аристократические родственники молодого лорда встревожены неприятными, подозрительными слухами, роящимися вокруг его невесты. Им вовсе не хочется быть замешанными в скандал с русскими агентами, подозрительными смертями и исчезновениями… А британской полиции следовало бы повнимательнее присмотреться к госпоже Востросаблиной, вокруг которой завязался столь роковой узел.
Ледников мрачно посмотрел на Гланьку. Эта история, к которой он отнесся сначала достаточно легкомысленно - ну, ловит какой-то нагловатый журналист свою рыбку в истерических волнах, захлестнувших Лондон! - начинала нравиться ему все меньше. Появилось нехорошее предчувствие, что все плохое еще только начинается.
- Ну, и что ты об этом думаешь? - спросила Гланька. Она пыталась выглядеть спокойной, но было ясно, что она уже на пределе.
- Давай рассмотрим варианты, - рассудительно сказал Ледников. Гланьку надо было как-то успокоить.
Она послушно кивнула.
- Первый вариант - твоя личная жизнь. Кто-то хочет расстроить вашу свадьбу. Не думаю, чтобы все аристократические родственники Седрика были в восторге от нее. К тому же могут быть отвергнутые невесты… У него до тебя была невеста?
- Насколько я знаю, нет. И потом, родственники и отвергнутая невеста вряд ли стали бы травить и похищать русского мальчика Рафу… Согласись?
- Ну… С другой стороны, вряд ли они все были в восторге от планов Седрика сделать Рафу своим компаньоном.
- Да, но… Ничего, кроме неудовольствия и предостережений, они предпринять не могли. В принципе.
- Я же не имею в виду, что они сами занялись уголовщиной… Например, пользуясь своими связями, они привлекли спецслужбы, которые не могли не интересоваться и мальчиком Рафой, и сделкой по приобретению легенды английского яхтостроения… А эти ребята могут складывать очень сложные комбинации. Кстати, они не могли не интересоваться тобой…
- Мной? - удивилась Гланька. - Ты знаешь, сколько сейчас здесь русских?
- Знаю. Чуть ли не полмиллиона… Но ты не нищая студентка и не гувернантка. Таких, как ты, особенно после того, как появился Седрик, спецслужбы всегда пасут. У них работа такая…
- Ну и что у нас получается? - нетерпеливо спросила Гланька.
- Получается у нас пока так: или идет, как говорят у нас на родине, наезд на тебя, и история с Рафой лишь повод для этого… Или, наоборот, наехали на Рафу… А тебя подставляют для отвода глаз, пользуясь тем, что в нынешней ситуации местные товарищи готовы поверить во что угодно…
- Ледников, пожалей меня, - вдруг жалобно сказала Гланька.
В ее голосе и глазах было столько тоски, что Ледников прервался на полуслове. «Чего ты ее грузишь? - выругал он себя. - Человеку помощь нужна, сочувствие, а ты версии набрасываешь».
- Извини, - пробормотал он. - Я как старый мерин в борозде - только и знаю, что версии сочинять и мотивы выискивать.
Гланька вдруг посмотрела на него не жалостно, а с азартом:
- А-а… госпожа Разумовская в курсе, зачем ты полетел в Лондон?
Ледников про себя усмехнулся - он опять недооценил жизнестойкость этого создания. Ей для передышки надо буквально несколько мгновений, и она опять становится самой собой.
- В курсе, - пожал он плечами.
- И? - не отставала Гланька. - Прямо так и отпустила?
- А я и не спрашивал! - глядя ей прямо в глаза, парировал Ледников.
Гланька довольно улыбнулась.
- Вот интересно, что ты ей о нас рассказывал? Хотелось бы послушать.
- Размечталась! - покачал головой Ледников. - А может, она о нас ничего не знает…
- Ну да! - довольно, по-кошачьи потянулась Гланька. - Не знает! Еще как знает!
- А откуда ты знаешь, что она знает?
- Она сама мне сказала. Мы с ней тут очень мило провели время.
Вот так. Как все просто. Мог бы и догадаться, что две эти хищницы сами разберутся между собой. Разумовская бывает в Лондоне несколько раз в году, так что встретиться им ничто не мешало. Можно представить, как им обеим хотелось поговорить о нем, выпустив когти наружу…
Он посмотрел на состроившую невинное лицо Гланьку. Нет, милая, о том, что тебе сказала Разумовская, я спрашивать не буду. Не дождешься!
- Вот такие дела, красавчик, - вдруг сказала с печальной улыбкой Гланька. - Кстати, ты нынче полный комильфо…
Только два человека на свете знали, что стоит за этим пошлым «красавчиком» и дурацким «комильфо». Только она и он…
Был июнь. Летняя теплынь. Москву занес тополиный пух. И его друг Артем Востросаблин потащил Ледникова на дачу. Они тогда перешли в десятый класс и чувствовали себя вполне готовыми к веселой жизни. На даче, правда, была Виктория Алексеевна, мать Артема, и дочка его старшего брата Андрея, уехавшего отдыхать на юг. Они нам не помешают, сказал Артем, залезем на второй этаж и будем делать что хотим. Когда приехали на дачу, у Артема с матерью тут же возник отчаянный громогласный спор в сицилийском духе, потому что он что-то забыл, не купил, не привез… Ледников им ничуть не мешал. Не прекращая ни на секунду ссориться, они скрылись в доме, а Ледников остался на веранде. Он уселся в старенькое кресло-качалку и закурил. Тогда он начал курить, потом, правда, очень быстро бросил.
