– Ну слава богу! Давай скорее, Андрюша, ты же остальных задерживаешь. Перед врачами надо измерить давление у сестры, это там, – дежурный показал рукой на небольшую дверь.
– Я знаю, знаю, – ответил Андрей Андреевич. – Ты иди, дальше я всё сделаю.
Дежурный отошёл от него на два метра и удивлённо пожал плечами.
– Знаешь? Откуда? Тебя же здесь не было?
Но вопросы так и остались без ответа. Андрей Андреевич тяжело вздохнул и вошёл в кабинет.
Через несколько минут из кабинета выскочила взволнованная сестра и без стука вбежала в кабинет председателя медкомиссии.
– Степан Егорович, – закричала она, – там такое, такое!
Врач несколько раз перемерил давление снял прибор и удивлённо посмотрел на сестру.
– Что это? – спросила она.
– Вот так, – ответил доктор, – и выдумывать ничего не надо.
Сестра непонимающе пожала плечами.
– Срочная госпитализация! – сказал врач. – Вызывайте транспорт.
В госпитале Андрей Андреевич часто думал над тем, что с ним произошло. Врачам он не говорил, что перед медосмотром съел большую дозу элениума. Ему было стыдно, что он – опытный человек, поддался эмоциям из-за писанины какого-то мальчишки и наелся успокоительного столько, что его пришлось госпитализировать. Естественно, в госпитале здоровье следователя поправилось, и Андрея Андреевича вскоре выписали, так и не поняв, что с ним произошло.
Вернувшись в управление, Андрей Андреевич поздоровался с дежурным.
– Когда я уходил, ты дежурил, и когда вернулся – снова ты, – улыбнулся он.
Но дежурный не ответил улыбкой на улыбку.
– У нас несчастье. Убит полковник Комаров.
У Андрея Андреевича снова слегка задрожали ноги.
– После твоей госпитализации, – продолжал рассказывать дежурный, – дело передали Вихареву, и он закрыл его в тот же день в связи с отсутствием события преступления. Так вот, товарищ полковник самостоятельно стал расследовать это дело. Он устроил бандиту засаду и хотел было уже задержать преступника, как другой…
– …схватил полковника сзади за горло и ударил ножом в спину, – продолжил за дежурного Андрей Андреевич.
– Вот видишь, ты уже всё знаешь. Сегодня похороны. Ты придёшь?
– Да, – ответил Андрей Андреевич, потом подумал, и отрицательно помотал головой. – Нет, мне сегодня срочно к одному писателю наведаться надо.
Дежурный непонимающе пожал плечами и больше ничего не спрашивал.
Ходить в булочную за хлебом, а также следить, чтобы он был необходимого количества и качества, было Петиной обязанностью. Если за ужином выяснялось, что хлеб чёрствый, или, не дай бог, его совсем нет – пощады не жди. Презирающие взгляды родителей испепеляли бедного ребёнка без всякой жалости. Поэтому, перед приходом родителей с работы Сапожников младший заглядывал в хлебницу, проверял хлеб, а при необходимости бежал в булочную. Так было и на этот раз. Мальчик взял в банке из-под кофе деньги, которые лежали на кухне, и выскочил на улицу. Возле подъезда он увидел невысокого человека, который стоял и кого-то ожидал. Человек стоял к Пете спиной, но осанка и пропорции тела мальчику показались знакомыми. Петя обошёл незнакомца и посмотрел ему в лицо. Мальчик сразу узнал в незнакомце следователя. Эта встреча скорее обрадовала школьника, чем опечалила. Во-первых, ему нравилось ходить в милицию, где с ним разговаривали на равных, а во-вторых, как любому автору, ему хотелось знать мнение относительно своего сочинения.
– Здравствуйте! – застенчиво сказал Петя. – Вы меня ждёте?
– Да, я к тебе, – ответил следователь.
– Вы хотите, чтобы я пришёл к вам?
– Нет. Дело закрыто. Его передали другому следователю, потому что я был госпитализирован после прохождения медицинского осмотра.
– Госпитализирован?
– А что ты так удивляешься? Разве в твоём сочинении ты не описывал это?
– Значит, вы читали?
– Читал. Иначе я бы не сказал этого.
– Но у меня про госпитализацию не было ни одного слова.
– Это правда. Но, к сожалению, всё остальное ты описал со всеми подробностями. Даже фамилия следователя, которому передадут дело, было написана тобой правильно.
– Честное слово, я всё это придумал.
– А полковник?
– А что полковник?
– Мой командир, начальник следственного отдела, убит. Сначала придушен, как ты написал, а потом ему сзади в сердце воткнули нож.
– Не может этого быть! – воскликнул Сапожников.
– Может, Петя, может.
– Вы хотите сказать, что я всё знал, и написал про это?
– Нет. Я хочу сказать, что природа тебя наградила удивительным даром. Ты должен стать знаменитым писателем, потому что ты гений.
– Гений, я?
– Да, ты.
– А вы знаете, какая у меня в школе кликуха?
Милиционер улыбнулся и отрицательно помотал головой.
– Чернокнижник.
– Сами они чернокнижники. Пройдёт время, и они будут гордиться тем, что когда-то учились вместе с тобой.
Андрей Андреевич задумался и искоса посмотрел на паренька.
– Значит, ты считаешь, что полковник замешан во всём этом деле?
– Я всё это придумал, – снова сказал Петя.
– Ах, да.
– Если хотите, можете дать мне бумаги и запереть в своём кабинете.
– Нет. Дело закрыто, а с полковником будет разбираться другой человек. Я хочу просто попрощаться с тобой. Сдаётся мне, что я тоже буду гордиться, что был знаком с тобой.
Следователь подошёл к подростку ближе, взял его руку и сжал её в крепком рукопожатии.
– Ну, вот и всё. Прощай. Я хотел бы ещё успеть на похороны полковника.
– Обождите, не уходите, – сказал Петя.
Он положил свою руку на плечо следователя и закрыл глаза.
– Не ходите на похороны, – неожиданно сказал мальчик. – Теперь всё, прощайте.
Почему вдруг Сапожников сказал это следователю? От чего он хотел предостеречь Андрея Андреевича – непонятно. Но прощание с сочинителем произвело на милиционера сильное впечатление. Настроение испортилось. Появилось ощущение большой и невосполнимой утраты. За плохим настроением пришло и неразлучное приложение любой хандры – раздражение. Негатив увеличивался и наконец достиг той стадии, при которой уже начинают произносить слово «депрессия».
Андрей Андреевич зашёл в управление, хотел найти кого-нибудь из начальства, чтобы выплеснуть на него хоть часть негатива, но, к сожалению, никого не нашёл. Все были на похоронах. Тогда он написал рапорт об увольнении со службы по состоянию здоровья, отдал его дежурному и ушёл домой.
Нет необходимости рассказывать, как у нас на Руси лечатся от депрессии. Андрей Андреевич не был исключением. Он нажарил картошечки с лучком, открыл бутылку водки, обмакнул пучок зелёного лука в соль, наполнил стакан до самого верха и приступил к лечению.
