— Незачем тебе это, — отрезал Олег, хотел подняться. Но ангел схватил за плечи, удержал: Олег изумился тому, какими сильными оказались его тонкие и, казалось бы, хрупкие руки. Лий стал бережно, едва прикасаясь, массировать ему виски, затем затылок.
— Как приятно… — тихо сказал Олег. — Можно немного и посильнее.
Лий перебрался ему за спину, стал поглаживать и разминать Олегу шею, затем лоб, виски и затылок, и снова шею.
— Как приятно… — повторил Олег. Тело окутало мягким теплом, а к глазам подступили слёзы. Целую минуту Олег сдерживался, а затем разрыдался — впервые за два года. Сразу же стало стыдно. Даже на похоронах брата не плакал, а тут на тебе, разнюнился. Олег до боли прикусил губу, вытер слёзы.
Лий продолжал поглаживать ему затылок и шею. Олег снова разрыдался — тяжело, надрывно, с воем и всхлипываниями. Ангел прижался к нему, задрожал. Олег усилием воли унял рыдания. Похлопал ангела по руке.
— Всё хорошо, маленький, не бойся. Всё в порядке, ангел.
— Я не маленький! — рассердился Лий. — И не ангел! Так что рассказывай!
Эти слова будто какую-то плотину разбили. Речь полилась потоком, остановить который не было ни малейших сил. Олег мог только следить, чтобы она была сдержанной и ровной, чтобы не ранила Лия эмоциональным всплеском. Замолчать же Олег, как ни старался, не сумел. Он рассказал Лию всё. О том, как сам растил брата, потому что родители всё время были на работе. О том, как автомобиль занесло на мокрой дороге — родители разбились насмерть, брат серьёзно покалечился, зато у Олега не было ни синяка, ни царапины. Брату требовалась серия сложных и дорогих операций. Олег продал библиотеку, которую его семья собирала сорок лет, продал картины и мебель, а затем и четырёхкомнатную квартиру в центре города. Купил эту комнатёнку на окраине. Операции оказались успешными, брат начал ходить, зрение тоже удалось восстановить в полном объёме. Врачи дружно гарантировали, что никаких последствий для здоровья перенесённая братом катастрофа иметь не будет, и пообещали выписать его через неделю. Но в тот же день, когда брат возвращался с прогулки по больничному парку в лечебный корпус, с крыши здания сорвалась крупная сосулька, срикошетила о козырёк подъезда и пробила ему череп. Сразу насмерть.
После похорон Олег напился в лёжку. Проспался и опять напился. А в промежутке между одной отключкой и другой успел устроить дебош с дракой. И так несколько месяцев. Сколько именно — Олег и сам не знал. Остановился в тот день, когда услышал «Видел бы сейчас тебя твой брат, сбежал бы в ужасе». После этого как отрезало. Олег заперся в комнате, и сам, без медиков и лекарств пережил отвыкание от алкоголя. Затем отмыл до хрустального блеска квартиру и привёл в порядок, насколько это было возможно, собственное обличье. Вскоре устроился на работу, жизнь вёл размеренную и тихую, встреч и разговоров с прежними знакомыми избегал, новых знакомств не завёл. И на работе, и в общежитии держался нелюдимом.
— Вот и всё, — сказал Олег. — С тех пор всё так и идёт — ни жизнь, ни смерть, ни боль, ни радость.
— Почему? — не понял Лий.
— Потому что человека, ради которого я жил, больше нет, а дел, которые оказались бы способными придать моей жизни смысл, никогда и не было. Я ведь профессию выбирал не для души, а для глупости — о престиже думал, о карьерной перспективе, о деньгах. Всё учёл, даже то, чтобы работа близко к дому была, а вот о том, что профессия должна быть не только источником дохода, но и опорой, забыл. Когда брат умер, вместе с ним в небытие рухнул весь мой мир, потому что ему просто-напросто не за что было уцепиться. Знаешь, когда я в первый раз напивался, то и не вспомнил, что утром на работу надо. Ведь там не было ничего такого, что позволило бы хоть ненадолго спрятаться от боли, отвлечься. Многие люди после потери близких полностью погружаются в работу, она становится для них лекарством, но для этого работу нужно любить. Я же к своей профессии всегда был глубоко равнодушен. И она отплатила мне тем же. Когда я стал нуждаться в ней как в опоре, она обернулась пустышкой. И остаётся такой до сих пор.
Лий спросил осторожно:
— А какая профессия нравилась тебе по-настоящему?
— Не знаю, — ответил Олег. — Я никогда об этом всерьёз не думал.
Ангел обнял его, уткнулся лицом в плечо. Молча. И Олег благодарен был ему за молчание.
Спустя несколько минут Олег пожал ангелу руку, встал сам и помог подняться Лию.
— Ты подожди меня, — сказал Олег. — Я скоро.
И, прежде чем крылатик успел что-то сказать, Олег подхватил куртку, ботинки и выскочил за дверь. Услышав, как за спиной щёлкнул замок, улыбнулся. Всё же Лий сообразительный парнишка, хоть и ангел.
Олег поймал маршрутку и доехал до ближайшего книжного магазина, где в отделе популярной психологии купил для Лия две брошюрки по психологической защите, и одну, вроде бы того же содержания, в отделе эзотерики.
Просмотрел их Лий с интересом, но гораздо больше внимания уделил энциклопедии. Олег не спорил — с новым миром крылатику надо познакомиться детальнее. Ведь неизвестно, сколько ему тут придётся пробыть, пока найдётся способ вернуть его домой.
А нового ментального удара Лию можно не бояться. Олег больше такого не допустит. И никому другому не позволит его обидеть.
* * *
Всё субботнее утро Лий смотрел энциклопедии. То «Мой мир», то «Малый энциклопедический словарь». И вдруг сполз со стула, скрючился на полу и заскулил.
— Что случилось? — метнулся к нему Олег.
— У вас другой мир! — посмотрел на него Лий. — Настолько другой, что существование моего становится невозможным!
— Но ведь ты есть. Значит и мир твой есть. А если так, мы обязательно найдём туда дорогу.
— Ты добрый, — тихо сказал ангел. — Спасибо.
— Почему ты никогда не называешь меня по имени? — спросил Олег.
— Потому что раб не смеет произносить имя хозяина. Он может говорить только «мой господин». Но тебе такое обращение не нравится. Так ведь?
Олег одурело помотал головой.
— Что ты несёшь? — спросил он с растерянностью. — Лий, откуда ты взял такую чушь?
Ангел встал, отошёл к окну. Посмотрел на человека. Усмехнулся невесело.
— Свою участь я понял сразу же, как только осознал, что попал не в чужую планетеллу, а в иной мир. И что я при всём желании не смогу притвориться местным жителем, было очевидно. А если так, то я в этом мире могу быть только диковинкой, предметом для лабораторных исследований или домашней игрушкой кого-нибудь из местных жителей.
Олег поднялся, шагнул к ангелу.
— Но… — И замер на полушаге, когда увидел, как сжался крылатик.
