— А что за талисман? — спросил оборотень. — Из-за чего столько шума?
— Точно пока никто не знает, — сказал командир. — Даже неизвестно, оберег это, подсилок, заручник или амулет. Одно ясно — действие у него психотронное и очень мощное. Талисман самопроизвольный.
— Как это? — не понял молоденький колдун.
— Во время полнолунной грозы, — объяснил командир, — молния ударила в нужное мгновение в нужную точку пространства, и самый обыкновенный камешек стал мощным талисманом. Бывает. В зависимости от того, какой первоосновой завершить его активацию, он станет орудием Сумрака, Света ли Тьмы.
— А что с тем простенем, из которого белые подсадную утку делали?
— Ничего, — ответил командир. — Ушёл домой со своим драконом в полной уверенности, что все коллекционеры — придурки.
— Дробышеву до сих пор не нашли, — сказал первый маг. — Она могла уже из города выбраться.
— Найдём, — заверил командир. — От вампира ещё никто не спрятался. И Камнедельск она вряд ли покинула, периметр города перекрыт. Но даже если выбралась — по всем филиалам разосланы ориентировки, далеко не уедет.
— На Чернодворье вампиров гораздо больше, — заметил молодой.
— Из наших поисковики лучше, — ответил командир.
— Зато у светлых вампиров совсем нет.
— Нам это не поможет. У них самая мощная поисковая волшба.
— Но талисман они не нашли, — напомнил оборотень.
— Это странно, — согласился командир.
— Главное, что и Дробышеву пока не нашли, — сказал первый.
Пятачок сумеречные восстановили полностью. Сели в машины и уехали. Я пошла к стройке. Плохо мне было и гадко.
Я стала ненужным свидетелем и главным призом в колдовской драке одновременно. Я вляпалась в самую гущу неведомой, но смертельно опасной интриги.
И всё это за один вечер!
Ни сил, ни мыслей у меня не осталось. Я хотела сдохнуть, ведь мёртвые никому не нужны. Лежат себе спокойно, и никто их не трогает. Что ж, это легко устроить прямо сейчас. Сплету из футболки верёвку и повешусь на арматурине.
Я поднялась на второй этаж. Идеальное место, чтобы сводить счёты с жизнью. Есть стремянка, крепкий крюк на потолке, а в углу целая куча проводов и верёвок. Но сначала надо записку оставить, объяснить как-то свой поступок. Хотя бы для того, чтобы никто не усомнился, что это именно самоубийство. Не хочется доставлять людям неприятности. Я нашла большой острый гвоздь, попробовала царапать стену. Отлично получается. Затёртая под яичную гладкость штукатурка — идеальный материал для начертания предсмертных посланий. В окно светит фонарь, всё прекрасно видно.
Только что писать — не знаю.
В задумчивости я нарисовала цветочек. Простенький, пятилепестковый, как дети рисуют.
И как всегда, путаные мысли и распалённые чувства начали складываться в стихи. Я выцарапывала на стене куплет за куплетом, выплёскивала в рифмованные строчки и страх, и ярость, и ненависть к тем, кто в дребезги разбил мою налаженную, уютную жизнь. Теперь у меня нет ничего, кроме пустоты.
Но пустота — отличное место для застройки. Для начала новой жизни.
О смысле стихов я не задумывалась, рифма складывалась стремительно, надо было успеть записать. И когда был поставлен последний знак препинания, я на несколько мгновений закрыла глаза, передохнула. Посмотрела в окно, на заваленный стройматериалами двор, на вагончик сторожа, окончательно успокоилась и прочитала содеянное.
Разрывается время
И ткань бытия,
Я судьбы сброшу бремя —
Она не моя.
В Книге Судеб страница
Отныне зола —
Богов тусклые лица,
В их глазах только мгла.
У меня нет дороги —
Я иду, где хочу,
И не властвуют боги —
Я в небо лечу.
В пустоте я рисую
И пою в тишине,
Пусть я жизнью рискую —
Покой не по мне.
Для себя я слагаю
Все Карты Пути,
С мирозданьем играю —
Кто рискнёт превзойти?
Н-да, заявленьице. Но… именно так я думаю и чувствую. Значит, всё это правда. Значит, быть по сему.
Я полюбовалась на вирши и в полуметре от них выцарапала крупные глубокие буквы:
Чёрта с два я повешусь! Раньше вы все сами поиздохнете!
— Неплохое решение, — одобрительно сказал молодой женский голос.
Я обернулась.
Девица моего возраста, похожа на цыганку — смуглая, большие тёмные глаза, длинные черные кудри. Пёстрый сарафан, плетёные босоножки, ожерелье и серьги из ракушек. А сумочки нет — приехала на машине, и за рулём был кто-то другой. Догадаться, что это магиня, легко.
— Ты тёмная, светлая или сумеречная? — спросила я.
Моя догадливость девицу порадовала — промелькнула лёгкая улыбка.
— Светлая ворожея, зовут Лера. Валерия. А ты — Дробышева Нина Витальевна. Закончила Камнедельский государственный университет, факультет восточных языков и литературы. Днём преподаёшь в университете, вечером — на курсах, китайцев учишь русскому, русских — китайскому.
Я не ответила, в разговоре доминирует тот, кто больше молчит.
— За тобой охотится вампир, — сообщила Валерия.
— И что?
— Скрыться от него невозможно. И вампир смертельно опасен.
— А ты безобидна как воробышек.
— Но я не собираюсь тебя убивать, — ответила она.
— Вампир тоже. Ему приказано доставить меня к сумеречным живой и невредимой, они сначала должны выяснить, магиня я или простеньша, буду на них работать или нет. У тебя те же цели. Так что разницы между тобой и вампиром я не вижу.
Светлая ворожея гневно сверкнула глазами, сравнение с вампиром её оскорбило.
— Вампир, — сказала она подчёркнуто спокойно, — воплощённое зло и насилие. Человеки для него — пища. Всё, что ему надо — кровь.
Говорила светлая правду, но при этом о многом умалчивала — пальцы едва заметно дёрнулись так, словно Валерия хотела что-то закрыть, спрятать. А недосказанность равносильна лжи.
— И поэтому ему поручили вербовать особо важную персону, — ответила я. — Как и тебе.
— Мне никто ничего не поручал! — рявкнула взбешённая магиня. — Я увидела след человека, который хочет убить себя. И пошла за тобой, чтобы остановить, помочь. Это предназначение Света — помогать тем, кому плохо и больно, у кого не осталось собственных сил. И только когда увидела тебя — узнала.
Не врёт.
— Узнала? — зацепилась я за последнее слово. — Так всё-таки охота на меня продолжается?
