Он вдруг вспомнил, как однажды в Париже, куда приехал на медицинскую конференцию, брёл, любуясь городом, ни о чём не думая, но вдруг над ним завис вертолёт и усиленный динамиками голос жёстко потребовал:
— У вас нет опознавательного чипа, вы не имеете права пребывать в этом районе города. Немедленно ложитесь на землю и ждите прибытия полиции, иначе мы вынуждены будем открыть огонь.
На французском, на английском, на арабском и, наконец, на русском…
И сейчас хотелось лечь на землю и закрыть голову руками…
Галина Петровна приметила его состояние и тихонько спросила его:
— Помнишь Петра, идущего по воде?
— Что? — Пантелей не смог бы сейчас назвать даже собственное имя, не то что припомнить евангельский сюжет.
— Апостол Пётр идёт по воде. На миг усомнился…
— И начал тонуть… — продолжил как во сне Пантелей, и дальше он уже говорил словами Спасителя, словно успокаивая себя: — Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своём, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам. И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших…
— Ну вот, — облегчённо вздохнула Галина Петровна, — я боялась, что ты сейчас повернёшь обратно и скажешь им, что ты не знаешь, куда идёшь.
— Я действительно не знаю, — признался Пантелей, — я просто верю. В какой-то момент мне показалось, что я узнаю эти места. Но это просто невозможно. Это откуда-то из далёкого детства, которое я помню как размытые картинки. Будто из другой жизни…
— Ничего, иди, Пантелеимон, — чуть подтолкнула его Галина Петровна и тихо зашептала: — Царю Небесный, Утешителю, Душе истины…
Пока они мешкали, Серёжа умчался куда-то вперёд по тропе, то ли за птицей, то ли по собственному наитию. Во всяком случае, Галина Петровна, обнаружив его исчезновение, даже сбилась с молитвы.
— Ой, Господи! Серёжа, ты где?!
— Я здесь, идите сюда! — послышалось где-то уже далеко впереди. — Сюда!
Пантелей, Даша, Галина Петровна устремились на его голос. Пришлось свернуть с тропы и буквально по пояс погрузиться в туман. Несколько шагов — и они уже в лесу, совсем не похожем на тайгу, словно попали в среднюю полосу России.
— Ну так… и про тропики кто-то рассказывал… — вспоминала-успокаивала себя Галина Петровна.
— Как-то необычно красиво, — Даша присела, легко касаясь руками огромного разлапистого папоротника.
— Сюда, я здесь! — снова позвал Серёжа где-то совсем рядом.
Они вышли на небольшую поляну, и им предстала чудная картина: Серёжа стоит и держит на руках вертишейку, а рядом стоит седой монах, но возраст его определить невозможно. Ему могло быть и сто лет, и, как это ни удивительно, тридцать. И даже меньше. Он смотрел на них приветливо, как на долгожданных гостей.
— Иоанн, — узнал Пантелей.
— Иоанн? — повторила Галина Петровна. — Постой, — прошептала она, — так, может, это…
— Это Иоанн, — снова сказал ей Пантелей.
— Бабушка, я правильно подумала: ты говорила, что сам любимый ученик Христа придёт в последние времена утешить, укрепить христиан?.. — тихо спросила Даша.
— Предупредить, утешить, укрепить, — повторила Галина Петровна.
В этот момент на поляну вышла Марина. Она окончательно выбилась из сил, но, видимо, на последнем дыхании опередила всех. Сделала несколько шагов и упала в траву. Рядом так же беспомощно опустился на колени Лёха-Аллигатор. Пантелей кинулся к Марине, начал раскрывать сумку с медикаментами, перекинутую через плечо. Но вот подошёл Иоанн и просто положил ей руку на голову. Марина чуть вздрогнула, глубоко вздохнула и перевернулась на спину.
— Боли нет, — сказала она и всхлипнула сквозь слёзы: — Господи, неужели бывает так легко и хорошо?..
— Если бы не было боли, ты бы этого не знала, — ответил Иоанн.
Пантелей взял ладонь Иоанна в свои руки и прижал ко лбу.
— Отче, я так боялся, что у меня не получится… как в детстве.
2
— Кто ведёт в плен, тот сам пойдёт в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом, — читал Михаил Давыдович из Откровения.
— Вот это правильно! — согласился Тимур, который поставил автобус поперёк дороги, взял себе автомат, а другой передал Михаилу Давыдовичу.
— Как же после всего этого можно убивать? — спросил профессор, выбирая между раскрытой книгой и оружием.
— Вот так, — резко ответил Тимур и дал несколько прицельных очередей по первой машине из тех, что приближались к автобусу. Она резко вильнула и буквально улетела в кювет. — Вот так! — повторил Тимур. — Давай, хоть для виду постреляй.
— Как ты думаешь, наши там живы? — вспомнил вдруг Михаил Давыдович.
— Какой живы?! — почти возмутился Тимур. — Если эти сюда приехали, значит, никто не живы, — от волнения его кавказский акцент усилился. — Стреляй давай. Вон ещё две машины встали. Сейчас по нам будут палить.
— Мы умрём?
— Слушай, какая разница, когда большое дело делаешь?! — Тимур уже кричал. — Ты только что про антихристов всем читал! Так вот — они там!
— Да-да, вот, я даже уголок заложил, это в послании Иоанна… Дети! последнее время. И как вы слышали, что придёт антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаём из того, что последнее время… Значит, их много. Может, один главный, а вокруг ещё много маленьких… Как сатрапы…
— Э-э-э! Ты гадать будешь?!
Стёкла автобуса уже осыпались от попаданий с той стороны…
— Сколько их там? — пытался понять Тимур.
Михаил Давыдович взял автомат.
— Вообще-то я стрелять не умею…
— Затвор передёрни и на курок жми.
— Пантелей просил никого не убивать…
— Значит — убьют тебя, — запросто ответил Тимур.
— Хотелось бы посмотреть, что там, — профессор оглянулся назад.
— Нам туда нельзя. Нет туда нам дороги. Наша дорога здесь. — Тимур указал в сторону города. — Вот что давай сделаем: я сейчас потихоньку выкачусь в кювет. А то у меня патроны кончаются. И обойду их лесом. Ты можешь хотя бы в воздух пострелять? Только позиции почаще меняй. Из одного окна выстрелил, беги к другому. Они-то по тебе стрелять будут.
— Попробую.
Тимур действительно буквально выкатился в кювет и скрылся в лесу. Никто этого не заметил. Даже сам Михаил Давыдович, который в это время дал такую очередь, что высадил почти весь рожок. Но, может быть, это и позволило Тимуру пройти незамеченным. Потом он дал ещё короткую очередь из другого окна, как научил Тимур, а потом надо было менять рожок, чего профессор философии раньше никогда не делал. Но, похоже, Тимуру этого времени хватило. И когда бойцы Садальского поняли, что их обошли, было уже поздно. Михаил Давыдович приподнялся, когда понял, что в его сторону не стреляют, и увидел, как два парня упали возле машин.
