— Пока никакой реакции, — сказала одна из докторов в маске, глаза которой неотрывно наблюдали за стеной. Еще одна, держа в руке лампу, посветила Кире в глаза, исследуя расширение зрачков, а другую руку использовала, чтобы проверить ее пульс.
— Все в норме.
— Мы не знаем, как скоро последует реакция, сказала доктор Морган, пристально рассматривая Киру. — Эксперименты на людях не проводились со времени войны Партиалов.
Кира дышала глубоко, пытаясь придти в себя после инъекции. Частица всё ещё медленно вращалась на одном из экранов. «Я умру? Она сказала, что Наблюдатель не является новой версией РМ — но тогда что это? И что они хотят выяснить?»
Она вспомнила один из обрывков подслушанного разговора и снова посмотрела на стену с изображениями: вирус и Наблюдатель, почти идентичные, но в тоже время настолько разные. Нехватка знаний, неполнота информации всегда заводили её в тупик, но здесь, у партиалов, она кое-что узнала. Она слышала их разговоры.
— Вы назвали это феромонами, — сказала Кира.
Доктор Морган внезапно замолчала, странно посмотрев на Киру. Проследив за взглядом Киры, она посмотрела на экраны, после снова перевела взгляд на Киру:
— Ты знаешь это частицу?
— Мы думали, что это новая форма РМ, так как в этих частицах много общего, но, по вашим словам, это феромоны. Вот почему организм Сэмма производит их — это часть Линка.
Доктор Морган бросила в угол комнаты, за пределы поля зрения Киры, но Кира заметила, что она нахмурилась. Она снова взглянула на Киру:
— Твои знания обширнее, нежели я предполагала. Признаю, когда ты, всего лишь человек, сказала, что ты медик, я не приняла это всерьёз.
Кира сражалась с тошнотой, всё ещё накатывающей от боли после инъекции. Она сосредоточилась и взглянула на доктора Морган:
— Какие у неё функции?
— Это мы и хотим выяснить.
— Это часть Линка? — спросила Кира. — Вирус РМ — всего лишь побочный эффект вашей способности?!
— За последние двенадцать лет я каталогизировала все феромоны, которые производят партиалы, — сказала Морган. — Я изолировала каждую частицу, проследила её до органа, производящего каждый феромон, выяснила, какие сигналы отвечают за вырабатывание тех или иных частиц, определила их точные функции. Для всех частиц. — Она кивнула в сторону экранов. — За исключением этой.
Кира потрясла головой:
— Зачем вам феромон, не приносящий никакой пользы? Вы сделаны так, что всё имеет свою цель.
— О, у неё есть цель, — сказала доктор Морган. — Всё в ПараДжен имеет свою цель. Одна из этих целей — ограниченное время жизни, и мы подозреваем, что этот феромон может иметь к этому какое-то отношение. Если мы изучим его действие, мы сможем бороться с ним. — Она указала пальцем себе за спину: — Как ты можешь видеть на мониторах, феромон не вступает в реакцию ни с другими партиалами, ни с людьми. Он взаимодействует с РМ.
Внезапно Кира увидела два изображения в новом для себя свете: не различные версии друг друга, а продукт взаимодействия частиц. Хищник не просто выглядел как феромон — он был им, с воздушной версией РМ, Спорой, заключившей его в оболочку. Таким образом, Спора превращалась в Хищника при контакте не с кровью, а с феромоном. При контакте же с кровью Спора превращалась в Сферу. У Киры перед глазами предстал экран с результатами анализа крови новорождённого: странная форма вируса, Хищник, размножается просто сумасшедшими темпами, притом не наносит никакого вреда клеткам. Сэмм был прав: он выдыхал Наблюдателя в воздух на протяжении нескольких дней. Частицы попали в образец, соединились со Спорой и сделали вирус инертным.
Это главная тайна РМ. Это исцеление. Крошечная частица внутри организма злейших врагов.
— Когда люди потерпели поражение, мы начали исследовать стерильность партиалов, пытаясь выяснить, возможно ли деторождение, — доктор Морган, казалось, и не заметила потрясение Киры, или же приписала его замешательству из-за недостатка образования. Кира изо всех сил старалась унять эмоции, в то время, пока Морган продолжала говорить. Внезапно Кира почувствовала ужас, осознав, что будет, если эта холодная, расчётливая женщина завладеет этой могущественной тайной. Если доктор Морган и заметила реакцию Киры, то она не подала и вида. Она подошла к мониторам и вызвала серию других файлов: другие лица, другие людские девочки с такими же бледными лицами и широко открытыми глазами, как и у Киры, привязанные к такому же столу, подверженные таким же экспериментам. — Нам нужна была нестерильная контрольная группа, что вынудило нас изучать людей. Лишь после смерти последней девочки мы заметили связь между феромоном и РМ: вирус поглощает феромон, но как и почему он это делает — нам неизвестно. В конечном счёте, у нас, в общем-то, были другие заботы, однако наступает кризис окончания нашего срока жизни, и мы начали исследования в этом направлении, — она повернулась к Кире, лениво вертя в руках пустой шприц. — Поэтому ты здесь.
Кира кивнула, всё ещё потрясённая открывшимся ей секретом, пытаясь ничем не выдать своего волнения. «Я должна выбраться отсюда. И попасть домой.
Я могу спасти ребёнка Мэдисон. Я могу спасти их всех!»
— Без изменений, — подал голос другой врач, наблюдающий за жизненными показателями Киры. — Если реакция и происходит, у неё нет никаких измеряемых параметров.
— Реакции нет, — ответил третий доктор совершенно другим тоном. — И не будет.
Все в комнате оглянулись на голос, даже Кира. Доктор поколдовала над своим планшетом, и во всю стену появилось новое изображение: список сокращений и аббревиатур, в которых Киры немедленно распознала анализ крови.
— В её крови нет никаких частиц вируса.
— Невозможно. Даже иммунные к симптомам люди являются переносчиками.
— Всё верно, — доктор сделала паузу. — У неё присутствуют признаки искусственного модифицирования генетического кода.
В комнате наступила тишина. Кира рассматривала лица врачей, все они были в замешательстве. Сзади послышался удивлённый голос Сэмма: — Что?
— Дай я взгляну, — сказала доктор Морган, пересекая комнату по направлению к экранам. Она начала неистово и с огромной скоростью просматривать результаты анализа, перетаскивая изображение за изображением, меняя их масштаб. Она остановилась на цепочке ДНК, не на увеличенном снимке, а на графическом её воссоздании и упёрлась взглядом в экран, будто желая просверлить в нём дыру: — Кто проводил сканирование?
— Компьютер сделал это в соответствии с алгоритмом, — ответил какой-то доктор. — Мы запросили полный анализ, а анализ ДНК — часть его.
