Алену качнуло, с лица мгновенно сбежала краска:
–– Эти убийства….правда?...Праздник? –– прошептала она пораженно, заглядывая в глаза Лоан и выискивая хоть грамм чувств, малейшее движение души, но в них жила пустота. Девушка моргнула, стряхивая наваждение - глупо искать то, чего не было отродясь. Перед ней был не человек –– Нелюдь. Бесполезно такого очеловечивать, он слишком взрослый и, пожалуй, скорей ее превратит в такую же Нелюдь, чем она сможет внушить ему элементарное уважение к чужой жизни, объяснить и привить милосердные нормы морали, возбудить нормальные человеческие чувства в очерствевшей душе.
–– Да. Праздник. Я принес жертву своему богу, отблагодарил его за тебя и детей и воздал должное посмевшим посягнуть на тебя.
–– Тем…пятерым?
–– Да. Конечно, их вина относительна, но придет время, я спрошу и с брата. Ты можешь быть спокойна - я ничего не забываю.
–– Господи,….ты говоришь это так спокойно…ты убил …сколько там было? 200-300, 500? Неужели ты ничего не чувствуешь? Это …праздник? –– Не могла она взять в толк суть происходящего, не принимал разум спокойствия парня, убившего столько людей и рассуждающего на эту тему с обыденной скукой.
–– 285. Малость, за бесценный дар Модраш. За тебя и детей. Теперь вы будете под его защитой, и я буду спокоен. Обряд прошел прекрасно…
–– Обряд?! Резня! Массовое убийство! Варфоломеевская ночь! Ты мясник, палач!....––Алена, задрожав от негодования, отвращения и ужаса, попыталась слезть с колен, но Рэй не дал, глянул так, что она забыла, что хотела, и спросил:
–– Если ты раздавила червя –– ты палач? С чьей точки зрения?
–– Ты убил людей, –– тихо заметила она, сжавшись в комок и боясь пошевелиться. В памяти четко отпечаталась картинка: Лоан в алых шортах, на теле и лице кровавые потеки, пятна, в руке кинжал, которым он орудует с мастерством метателя сабель. Теперь она убедилась, что Эллан сказал тогда правду, и испугалась до коликов в желудке. Ее муж- убийца. Вкупе с бессердечностью и феноменальными способностями, трезвым рассудком и отсутствием норм морали получился монстр, которому невозможно было подобрать адекватное название –– он не имел аналогов.
––Я убил рабов и дал им возможность родиться вновь, свободными. Их жизнь не удалась, они бы все равно не увидели ничего хорошего, так и влачили существование невольников. Тэн сейти, как и сегюр, запрещено продавать. Я освободил их души от никчемных тел. А эти пятеро…по-моему, здесь и говорить не о чем. Они посмели испугать тебя, покуситься, тронуть…
–– Ты говоришь так, словно совершил благодеяние.
–– Так и есть. Я освободил одних, других наказал…
–– Я давно простила им …и забыла …
–– Я не забыл. И не простил. Такое не прощают.
–– Тогда в чем разница?! Ты убил всех! Кого же ты наказывал?!
–– Ты невнимательна. Наложниц мы убили быстро, а могосты были наказаны и подвергнуты пытке, но жили. Пять дней. Этого достаточно для искупления их вины, главный виновник Иллан, они лишь выполняли его волю, поэтому и мучались лишь 5 дней, а не месяцев. А потом я освободил их души от тел.
–– В смысле, это твое понимание справедливости? –– Алена чуть не плакала.
–– Милая, справедливости нет. Запомни это. Данное понятие настолько относительно и субъективно, что не имеет почвы для осознания, а раз так, оно не подходит для применения и тем более оперирования в качестве довода. Это слово обозначает пустой звук.
–– И все-таки она есть, –– упрямо заявила девушка.
–– Хорошо, объясни, что это такое? В твоем понимании она одна, в моем другая, в понимании Иллана третья, а у рабов четвертая –– так что она в итоге? Где она? Что из себя представляет? Субъективная визуализация иллюзий? Неприятие собственного бессилия перед окружающей действительностью? Это и есть иллюзия. Желание, выданное за действительность. Твоя справедливость сама слепа, глуха и однобока, что она может тебе предложить?
Алена зажмурилась на секунду и качнула головой: как у него все просто - раздавить, растоптать основные понятия, брать что надо ему, шагая по головам, а главное, без малейшего угрызения совести: еще бы! Ведь ее у него нет, да и не было. Она для него, как и другие понятия, лишь бессмысленное слово из лексикона чужеземцев, пустой звук!... И с такой легкостью оправдывать собственную черствость и низость, облачая ее в эгоистичные теории мироустройства, изобличать человеческие заблуждения, основываясь на собственную беспринципность и вседозволенность, перекраивать любое событие и понятие на удобный ему манер! Гитлер- философ! Зверь.
–– Ты животное. Нет, хуже! Даже животное не будет убивать себе подобных, не станет оправдывать преступление, выдавая зло за добро! –– уставилась на него девушка, вкладывая во взгляд все презрение и ненависть, на какие была способна.
–– Да. Как и мы все. Люди и есть животные, только более амбициозные, живущие по своим законам, а не по законам гармонии, в отличие от наших сородичей. Взгляни на мир реально –– животные убивают и себе подобных и себя самих и ничуть о том не сожалеют. Знаешь, почему? –– Рэй сверкнул глазами. –– Потому что их головы не забиты ненужной моралью, абсурдными и фальшивыми идеями! Они просто живут, не разделяя мир на добро и зло, плохо и хорошо, не жалея ни себя, ни других. Возьми лауга –– проголодавшись, он найдет себе добычу, загонит ее и съест, не рассуждая, не думая о том, что о нем подумают, не считая себя людоедом или негодяем. Он хочет есть и он ест!
–– Ты не лауг. И я. Мы люди! Мне плевать на все, что говоришь! Как бы ты ни оправдывал себя, чем бы ни прикрывал свою кровожадность, твоя философия не воскресит убитых!
Рэйс разозлился и, отсадив девушку, встал:
–– В чем проявилась моя кровожадность? В том, что я выполнил свой долг? Осознавая свою ограниченность, заручился поддержкой бога, чтоб защитить вас? Я мужчина, это мой долг заботиться о вас, защищать, но я смертный, и могу не успеть, не увидеть опасности! А жертвы лишь малая плата за защиту бога. И потом - такова моя религия, и она не хуже твоей.
–– У нас таких называют фашистами и презирают. Тебя бы разорвали ….
–– У вас? На Земле? –– парень дернулся, зло прищурился и, подойдя к Алениному шкафчику, вытащил две огромные шкатулки с подаренными драгоценностями, вернулся и высыпал их содержимое на колени девушки и на диван. –– У вас на Земле… тебя бы без раздумий убили за одну такую безделушку, принеся в жертву своей алчности! –– презрительно скривился он, сунув в ладонь девушки изумрудное колье. –– А меня бы носили на руках! Для вас это дороже, чем жизнь, чем то, чем вы обладаете от природы, и не надо мне говорить, что бы со мной сделали у вас. Я изучил вашу историю, политологию и прочее. Вы из года в год, из века в век грызете друг друга, убивая, когда словом, когда делом, за кучку драгоценностей, стопку банкнот. И любую вашу войну сопровождают религиозные лозунги и воззвания –– то за гроб Господень, то во имя Аллаха, то неся в массу отсталых аборигенов ‘свет’ катехизиса, только все это лишь прикрытие для достижения власти и богатства горстки избранных, и далеко не вашими богами!
