Хлыст поднялся снова, и ужасное видение шмыгнуло в кусты.
Высокий мужчина повернулся к Брайану, и тот с изумлением увидел на его лице заботу.
— Вы ранены? — с заметным акцентом проговорил он по-английски.
— Не думаю, сэр. Однако не откажусь от стакана воды.
Мужчина нагнулся и поднял его на ноги.
— Обопритесь на мою руку, сэр, я отведу вас в дом.
— Весьма благодарен, сэр. Вы и есть джентльмен из Германии?
— Я уроженец Женевы, швейцарец.
— Но вы — владелец Тимернанса? — настаивал Брайан.
— Да.
Брайан помолчал немного.
— Ради всего святого, — вырвалось у него, — что это была за тварь?
— Всего лишь мой слуга.
— Слуга?! — повторил пораженный Брайан. — Но он так уродив, почти животное!
— Он — создание природы, наделенное жизнью, как вы и я, — возразил мужчина. — Он некрасив, но, не возьми я его на службу, здешние жалкие невежды забросали бы его камнями.
Голос его был полон горечи, поразившей Брайана.
— Но ведь он опасен, его нельзя отпускать ходить на свободе.
— Только потому, что он бросился на вас? А что бы вы сказали, если бы сторожевой пес бросился на человека, вошедшего в ваш дом? Гуго знает, что мое имение закрыто для визитеров. Откуда он мог знать, что вы не желаете мне зла? Он не опаснее обычной сторожевой собаки. Он делает, что ему сказано, и, если справляется хорошо, получает награду. За проступки его наказывают. Такова его простая жизнь. Если вы не желаете мне зла, вам незачем бояться Гуго.
После этого они молчали, пока высокий человек вел Брайана через лес и широкую, неровно подстриженную лужайку перед большим старым домом, опасно притулившимся на самом краю утеса. Брайан отметил, что большая часть окон закрыта ставнями и все здание выглядит безлюдными руинами.
Его спутник заметил, какое впечатление произвел вид здания.
— Я отшельник, сэр, — пояснил он. — Ученому некогда тратить время на поддержание порядка. Мне для работы нужны только тишина и одиночество. Если меня оставляют в покое, я тоже никого не тревожу.
В последних словах прозвучал упрек.
— Я пришел к вам, — сказал Брайан, — поговорить об исчезновении доктора Треваскиса.
Ответом ему был быстрый испытующий взгляд. Хозяин пригласил Брайана в кухню и налил стакан воды из колонки.
— Итак, сэр? — произнес он, когда Брайан промочил горло и вернул стакан.
— Я — новый партнер доктора Треваскиса, доктор Брайан Шоу.
Человек в черном поклонился:
— Я… я барон Виктор Франкенберг.
От Брайана не ускользнула легкая заминка перед последним слогом имени. Он рассказал об исчезновении доктора Треваскиса. Лицо барона оставалось непроницаемым, как маска.
— Не хотите ли пройти со мной в библиотеку? — предложил он вдруг, повернулся и прошел вперед, не дожидаясь ответа.
Озадаченный Брайан проследовал за ним по пыльному коридору в большую светлую комнату, которой явно постоянно пользовались. Взгляд Брайана пробежал по полкам с сотнями томов книг на разных языках, посвященных, как он с удивлением заметил, в основном философии и химии.
— Стакан кларета?
Брайан покачал головой.
Он собирался выспросить у барона, что ему известно об исчезновении врача, когда библиотеку наполнил жуткий протяжный вой. Вой собаки, слышанный им прошлой ночью на пустошах, только сейчас ему почудилось, будто собака воет в самой комнате.
Барон хладнокровно поставил недопитый стакан кларета.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он, — за мои маленькие слабости. Я держу небольшую свору на случай, если мне придет охота погонять лисиц на своей земле. Сейчас одна из моих лучших гончих больна.
В последовавшем затем молчании барон долил свой стакан из серебряного графина и стал медленно смаковать, словно наслаждаясь ароматом.
— Прошу прощения, сэр. Так о чем мы?
— О докторе Треваскисе, сэр.
— Доктор за время, что я живу здесь, заглядывал ко мне всего несколько раз. Я, сам будучи медиком, не имел причин обращаться к нему. Впрочем, два дня назад я видел его на тропе через пустоши, но только издалека. — Барон встал. — Итак, сэр, ничем не могу помочь. Я сожалею об исчезновении доктора Треваскиса, но места здесь глухие и часто опасные. Будем надеяться на счастливый исход: возможно, он задержался у друзей или заблудился и скоро появится.
Он проводил Брайана к двери.
Тот задержался, кивнул на опушку:
— Что, если…
Барон растянул губы в невеселой усмешке:
— Гуго? Не беспокойтесь. Гуго выучил урок, как хорошая собака, и прекрасно запомнил.
Барон указал на стоявший у двери хлыст.
Тяжелая деревянная дверь захлопнулась перед носом у Брайана. Мгновение поколебавшись, он направился по тропе к чугунным воротам.
Молодой человек не мог сдержать дрожь при мысли о затаившемся в кустах уродливом чудище, готовом сомкнуть волосатые лапы у него на горле. Однако он твердо шагал вперед, высоко держа голову, и только взгляд его метался по сторонам.
Ощущение слежки вернулось внезапно, и он готов был поклясться, что слышит треск в подлеске и затрудненное дыхание.
Развернувшись, он увидел, что тропа увела его далеко от дома и на помощь барона рассчитывать не приходится.
Куст перед ним вдруг вздрогнул, и Брайан вскинул руку, пытаясь защититься, но тотчас удивленно попятился, увидев почти упавшую к его ногам женщину.
— Помогите мне, mein Herr,[24] помогите! — выдохнула она.
Брайан поспешно помог женщине встать с коленей. Он не мог определить ее возраст: ей могло быть и тридцать, и пятьдесят. Когда-то она, вероятно, была изумительно прекрасна. Лицо красивой формы, большие голубые глаза и губы розовые, как бутон. Но в глазах ее стояла смерть. В них не осталось ни капли жизни.
— Вы должны мне помочь, mein Herr, вы должны! — задыхалась она.
— Но что случилось, мадам? — спросил ошеломленный Брайан.
Женщина с ужасом оглянулась через плечо и разразилась потоком слов на немецком.
Брайан остановил ее, пожав плечами:
— Увы, мадам, я не понимаю вашего языка. Говорите ли вы по-английски?
— Он… барон. Не верьте ему, mein Herr. Я слышала вас в доме. Вы ему не верить. Он злой, злой! О, будь проклят день, когда я вышла за него!
Ее горячность поразила Брайана.
— Вы — баронесса Франкенберг?
Женщина презрительно расхохоталась, запрокинув голову:
— Grüss Gott![25] Франкенберг? Франкенберг?
Смех ее стал истеричным, и Брайан заподозрил, что она страдает одержимостью.
Женщина вдруг замолчала, стрельнув глазами на тропу, и склонилась к нему.
