Прибыл поезд, одни пассажиры вышли, другие вошли, и поезд отправился. Уже давно спустилась ночь, а Милос так и не появился. Мэри обхватила голову ладонями и заплакала.
— Послушайте, мисс… Мне очень жаль, что ваш друг не пришёл…
Она взглянула на этого прилипчивого молодого охранника, сделала над собой усилие, постаралась взять себя в руки и убрала с лица пару выбившихся прядок.
— Это ничего, — ответила она. — Правда, всё хорошо.
Она посмотрела на большие станционные часы — те показывали половину десятого. Теперь на станции не было ни одной живой души, кроме неё и охранника.
— Я прошу прощения, — сказал он, — но станция закрывается.
Мэри вытерла глаза. Парень присел с ней рядом.
— Должно быть, у вас очень длинная смена, — заметила она. — Вы тут с самого утра.
Он пожал плечами, как бы извиняясь.
— Вообще-то моя смена уже давно закончилась. Я просто беспокоился за вас, вот и остался.
Он протянул руку к её затылку.
— Вы в курсе, что не сняли этикетку с платья?
— Правда? Я не заметила.
— Такие вещи надо замечать. Есть шутники, которые цепляют людям бумажки с надписью «Пни меня в зад». Вы позволите?
— Да, пожалуйста.
Он сунул руку в карман.
— Я позавчера отнял это у одного хулигана — он пытался стянуть пару пачек сигарет. — С этими словами он выудил из кармана нож-финку и срезал этикетку со спины Мэри.
— Благодарю вас.
Парень протянул ей руку.
— Моё имя Роберто, но друзья называют меня Бето.
— Приятно познакомиться, Бето. Меня зовут… — Она чуть замешкалась. — Меня зовут Меган. Меган МакГилл.
— Знаете что, — сказал Бето, — раз тут всё закрывается, может, вы составите мне компанию за обедом?
Мэри вздохнула. Ну, вот опять: молодой человек выдаёт себя за джентльмена. Будет ли с её стороны разумно надеяться, что он искренен?
— Да, — ответила Мэри. — С удовольствием. С огромным удовольствием.
Она смахнула последние слёзы, и встала со скамейки. Но прежде чем они дошли до двери, охранник остановился, словно передумал.
— Что… что-то случилось? — спросила Мэри.
— Э… Я подумал, что забыл ключи, но вот они, здесь. — Он позвенел ключами в кармане.
— О… значит, мы поедем на машине…
— Придётся, — ответил он со смешком. — Следующего поезда ждать долго и грустно…
Мэри раздумывала: а не будет ли с её стороны опрометчиво сесть в чужой автомобиль? Но какой у неё выбор? Бродить по тёмным улицам в одиночестве?
— Ночной город — место опасное, — сказал Бето, когда они вышли в прохладную темень. — Правда, этот район выглядит хуже, чем есть на самом деле. — И добавил: — К тому же с вами рядом личный охранник!
Мэри засмеялась — хотя бы только для того, чтобы скрыть смущение.
— Сюда, пожалуйста, — сказал он, показывая на проулок. — Парковка с задней стороны здания.
Он взял её за руку, и она не стала вырываться.
— Итак, чего бы вам хотелось, Мэри? Может, чего-нибудь китайского? Или бургер?
— Какая разница, — отозвалась она. — Еда есть еда.
И только когда они дошли до середины проулка, она вдруг кое-что осознала и резко остановилась.
«Я сказала ему, что меня зовут Меган… не Мэри!»
Далёкий уличный фонарь в конце проулка бросал тусклый свет на лицо её провожатого, так что Мэри не могла рассмотреть его глаз и потому не была уверена.
— Милос?
Он улыбнулся.
— Я всё гадал, сколько же времени тебе понадобится, чтобы меня раскусить!
— И… и сколько же?
— Помнишь, когда он замешкался с ключами?
Милос рассмеялся, и Мэри кинулась ему в объятия. Она не могла себя сдержать, и он крепко сжал её в своих сильных, надёжных руках.
— Ты пришёл за мной! Ты пришёл!
— Как же я мог не прийти? Ты нужна своим детям. Ты нужна мне.
Милос принялся рассказывать ей о неделе, которую они провели на западном берегу Миссисипи. Поезд шёл медленно, останавливаясь в каждом встречном городишке, но нигде они не нашли ни единого послесвета. Изредка детишкам казалось, что они видят какие-то странные фигуры — полулюдей-полуживотных, но что возьмёшь с мелкоты — вечно навоображают себе всякого…
— Я думал о том, что ты сказала, — продолжал Милос. — Ты помнишь — про то, что ты могла бы работать с этой стороны? Трудновато, конечно, но возможно. Даже будучи живой, ты будешь приносить надежду и утешение своим детям. Ты не можешь видеть их, но ведь они могут видеть тебя.
— А сейчас — ты взял кого-нибудь из них с собой? — спросила Мэри.
Милос покачал головой.
— Нет. Мы одни в обоих мирах.
— Прекрасно!
И тогда она сделала то, чего никогда не делала в Междумире. Она поцеловала его. Поцелуй получился таким долгим и страстным, что Милос вынужден был отстраниться, чтобы перевести дыхание. Мэри понимала — частично в этом взрыве чувств виновата её слабая плоть, но, с другой стороны, связь между нею и Милосом нужно было закрепить. Он вернулся за ней, а ведь вполне мог бы этого и не делать. Стал бы сам править её детьми. Но нет, он вернулся. У Мэри не было сомнений в том, чего он добивается: он хочет занять в её сердце место Ника. Самое меньшее, что она могла сделать для Милоса — это дать ему понять, что он достиг своей цели; и кто знает, может быть, когда-нибудь… Но сейчас она скажет ему то, что он хочет слышать.
— Ты очень дорог мне, Милос, — сказала она. — В тебе я нашла равного себе. Какое счастье, что мы встретились!
Даже в этом тусклом свете было видно, как он вспыхнул.
— Так значит… мне можно… провести с тобой некоторое время в этом теле?..
— Нет, — ответила Мэри. — Я провела достаточно времени в этом теле!
Да нет, не «достаточно»! Она провела в нём слишком много времени! Она не желала больше ни единого дня мучиться в этом ужасном месте, называемом «живым миром». Эта неделя была сплошным кошмаром… хотя, с другой стороны, её можно было, пожалуй, назвать и драгоценным подарком. Время, проведённое в живом мире, как нельзя лучше показало Мэри, как отчаянно люди, страдающие от тягот жизни, нуждаются в том, чтобы освободиться от её пут. Ах, если бы ей, Мэри, было под силу освободить их всех! Но скоро ей представится такая возможность. Она освободит от жизни не сотню, не тысячу, а всех! Она не остановится до тех пор, пока на планете не останется ни одного живого человека!
Само собой, как и в случае с подрывом моста, раз и навсегда покончить с миром плоти и позволить Междумиру занять его место будет не так-то просто. Это потребует тщательного планирования. Но если этому суждено когда-либо случиться, начинать нужно уже сегодня. Не с тысячи потерянных душ, но с одной-единственной души.
