Мой план был прост: первым делом я хотел посетить адресное бюро, и если требуемый мне гражданин был официально зарегистрирован где-либо в округе, то, зная дотошность имперских бюрократов, узнать его точный адрес не представлялось трудным дело.
Таксомоторов поблизости не наблюдалось, поэтому я взял извозчика. Прогресс — прогрессом, но лошадям тоже хочется кушать.
Адресное бюро находилось под одной крышей с Бюро сезонных рабочих. Не знаю, когда у них сезон, но точно не сейчас — в холле не было ни единого просителя.
Служащий бюро, как и ожидалось, был типичным представителем одного из типов низшего чиновничьего звена: этот был из категории коротающих месяцы в ожидании выхода на пенсию и старости в небольшом достатке. Я быстро оценил его поношенный костюм, бледную кожу и выражение брезгливой усталости от жизни на округлом лице.
— Изволите принимать просителей адресного бюро? — обратился я к канцеляристу.
— Прошения кидайте в ящик, личный прием не ведется, я занят — отрезал он, демонстративно раскрывая толстый журнал записей.
— Секретное дело государственной важности! — я постарался сделать как можно более строгое лицо.
Служака с сомнением посмотрел на меня и произнес отработанным тоном, подразумевающим, что он всегда готов помочь государевым служащим, но в то же время оставляющим ему пространство для возможности в любой момент отправить меня восвояси или даже кликнуть полицию:
— Документы.
Я поразился точности этой определенно отработанной годами службы интонации и даже мысленно ему зааплодировал. С таким человеком надо выверять свои слова, чтобы получить желаемое.
— Предъявить не могу. Дело слишком секретное. Я, конечно, могу обратиться по официальным каналам через ваше руководство. Но потеряю время, кроме того, дело получит ненужную огласку. Информация нужна немедленно и в условиях строжайшей секретности.
Я прекрасно понимал, что умудренный опытом служащий слышал и не такие байки, но эти слова были лишь вступлением, словесной игрой для перехода к главной части действия. Как я и ожидал, чиновник принял игру и ответил:
— Не наделен полномочиями решать такие вопросы. Направляйтесь к начальнику. Я ничем помочь не могу.
Неопытный проситель тут бы и ушел ни с чем, но я имел опыт общения с крючкотворцами и знал, что это всего лишь приглашение к дальнейшим действиям.
— Возможно, Ярослав Мудрый поможет принять более взвешенное решение? — я достал сложенную вчетверо купюру в десять имперских марок с изображением древнего русского правителя и легким движением положил ее со своей стороны стола.
Чиновник медленно оглядел меня, совершенно не замечая денег, также медленно открыл рот и, как будто наслаждаясь мучительной паузой, произнес:
— В известном трактате об истории Руссо-Прусского государства утверждается, что генерал Николай Николаевич Муравьёв-Амурский был очень умным человеком, не глупее Ярослава Мудрого.
Дело было сделано. Мой бумажник взамен одной купюры в двадцать пять имперских марок с профилем основателя Хабаровска пополнился листком с адресами всех Будниковых, зарегистрированных в городских книгах. Их оказалось не слишком много — пять человек, двоих из которых я сразу вычеркнул — слишком юны — пяти и семи лет от роду. Оставалось трое, проверить которых легко можно было за несколько часов. Но вот есть ли среди них тот самый, на которого указал профессор, я не знал.
Город жил своей жизнью, и я с удовольствием и интересом смотрел по сторонам, пока очередной извозчик вез меня по первому из адресов. Все же провинция и столица — это две большие разницы. Тем более провинция столь сильно продвинутая в индустриальном плане, но в остальном… все здесь выглядело так, как было сто, а может, и двести лет назад. Жизнь текла неспешно, никто никуда не торопился, словно все вокруг собирались жить вечно. Прогресс, хоть и добрался сюда в виде мехвагенов и некоторых иных новшеств, но не преобладал, и многие вещи, к которым я уже давно привык и не замечал, выглядели в Черноснежинске несколько чужеродно.
Ни одного иномирянина, кстати, я не заметил. То ли их здесь вообще не было, то ли они старались не появляться в общественных местах, опасаясь вызвать недовольство местных весьма консервативных обитателей. Если даже в Фридрихсграде до сих пор ксенофобские взгляды доминировали в общественных умах, особенно в бедных кварталах, то уж в провинции они являлись градообразующими…
Первый Будников, судя по записям, служил инженером в конструкторском бюро и снимал три комнаты в доходном доме господина Штраусса. Я отпустил извозчика, щедро оплатив поездку, и постучал в массивную дверь, украшенную замысловатой резьбой.
Открыли мне достаточно быстро. На пороге стоял невысокий мужчина с совершенно невыразительным лицом, в закатанной до локтей рубашке и канцелярском фартуке. Очевидно, управляющий доходным домом.
— Чем могу служить? — поинтересовался он, окинув меня быстрым взглядом прозрачных глаз. — Желаете снять комнату? К сожалению, мы сейчас не сдаем.
— Нет, уважаемый. Я ищу своего… хм… коллегу, господина Будникова. Насколько я знаю, он проживает по этому адресу?
Управляющий, казалось, нисколько не удивился вопросу.
— Порфирий Карлович? Да. Он снимает квартиру в мансарде. Но господин Будников никого не ждет, иначе он оставил бы особые распоряжения на этот счет. Порфирий Карлович — человек весьма педантичный и в обязательном порядке предупреждает о запланированных визитах.
— Дело в том, что о моем визите он не знает. Я только что прибыл в город и не мог предупредить заранее. Будьте любезны, проведите меня к нему!
— Боюсь, я не могу этого сделать, — управляющий отступил чуть назад. — Порфирий Карлович отдал на этот счет очень конкретные указания — без его ведома никого и никогда не приводить! Извините, господин, но я просто не могу…
Врываться внутрь силой не входило в мои планы, но поговорить с Будниковым я был обязан.
— Что же, я понимаю и уважаю право на приватность. Не будете ли вы любезны хотя бы передать ему мою визитную карту и сказать, что я хотел бы с ним переговорить по очень важному вопросу?
Управляющий задумался на мгновение, но тут же согласно кивнул.
— Да, конечно, думаю, это я могу для вас сделать.
Я достал из портмоне карту и написал на обороте лишь одно слово: «саркофаг», после чего передал карточку управляющему и остался внизу дожидаться ответа, раскурив папиросу.
Ждал я недолго. Не прошло и пяти минут, как управляющий вернулся и распахнул передо мной дверь.
— Порфирий Карлович просит вас!
Хм, неужели повезло с первого раза⁈.. Первый адрес — и сразу в точку.
Я прошел в дом и поднялся по лестнице на верхний — четвертый этаж, в мансарду. Управляющий показывал путь, следуя на пару шагов впереди. Мы вышли на небольшую площадку с единственной дверью. Управляющий коротко постучал и, получив невнятный ответ с той стороны, приоткрыл дверь, пропуская меня внутрь.
Квартира Будникова была самой что ни на есть обычной, ничем не выделяющейся. Три небольшие комнаты: одна из которых являлась столовой, вторая — рабочим кабинетом, а третья — спальней. Обстановка — стандартная и достаточно унылая, разве что пара морских пейзажей на чуть скошенной стене выделялись яркими пятнами среди окружающих предметов.
Сам Порфирий Будников шагнул мне на встречу, оглядывая меня цепким, внимательным взглядом. Было он молод — лет тридцати — тридцати пяти, высокий блондин с зачесанными назад волосами, атлетического телосложения, более похожий на военного, чем на инженера. Одет он был не в домашнее, видно, как раз собирался выйти. Было в его лице нечто неприятное, что сразу меня оттолкнуло. Интересно, что связывало этого человека и профессора Зоммера?..
— Господин Бреннер? Мне сказали, что вы хотели меня видеть по срочному делу!
— Господин Будников! Меня направил к вам наш общий коллега, профессор Зоммер, Каспар Христофорович.
— Да-да, припоминаю, — Будников неотрывно смотрел на меня, и мне это не нравилось. — Каспар Христофорович Зоммер, как же, как же… Так что именно вы желаете?
