Реальных возможностей воздействия на старую колдунью Влад не видел. Точнее, он не знал, каким образом добиться снятия проклятья. Студент-маг вовсе не недооценивал своих способностей, но и не переоценивал их. С силой врожденной магии Нориксен он уже успел познакомиться — прошлой ночью, у подъезда, Этого вполне хватило, чтобы понять: просто, с наскока проблему не решить. И, уж точно, нет смысла бряцать магическим оружием. Оставалось лишь уповать на доброту и жалость госпожи Нориксен… при наличии таковых, разумеется.
Так или иначе, лезть на рожон юный маг не собирался. Он не стал бы рисковать своей жизнью даже ради отца с матерью, не говоря уже о хамоватом раздолбае Терусяне или вовсе посторонних, пусть и несчастных людях. Собственно, не только и не столько стремление помочь этим людям привело его на порог логова ведьмы-самородка. Гораздо больше Владу хотелось удовлетворить свое любопытство, а также испытать свои магические навыки. Оба этих желания, несомненно, похвальны для любого истинного ученого, но любой истинный ученый должен принимать и меры предосторожности при их воплощении.
— Дз-з-зынь! — сказал дверной звонок. Никакого тебе зловещего хохота или леденящего душу визга. Между этим «Дз-з-зынь!» и щелчками дверных замков прошло около минуты. Наконец, дверь открылась, но вовсе не тем, кого ожидал Метумор. Вместо дородной пожилой дамы или сгорбленной старухи на пороге стояла высокая, стройная, хоть и со значительным количеством седых волос, женщина.
— Зд-равствуйте, — произнес Влад, смутившись под аристократически холодным взглядом этой женщины. И едва подавив желание раскланяться или вовсе куда-нибудь убраться.
— Кто вы и что вам нужно? — спросила женщина еще более холодным, чем взгляд, голосом, — молодой человек, что вы молчите?
— Ой, простите, — брякнул Метумор, на пару мгновений замешкавшись, — я это… могу видеть госпожу Маргариту Нориксен?
— А с какой целью вы хотели бы ее увидеть? — из-под холодных, эмоциональных как наковальня, интонаций его собеседницы проскользнули нотки раздражения.
— Дак я… этот… студент! Да, студент магфака! Я реферат пишу, о наследственных магах. Я слышал, что госпожа Нориксен…
— Я догадываюсь, что вы слышали, — перебила женщина, — и это не лишено правды. Но я вынуждена вас огорчить. Маргарита Нориксен, приходящаяся мне матерью, скончалась в прошлом месяце.
Вот и все, подумалось Владу при этих последних словах. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Юному магу вдруг стало обидно до слез, оттого что его усилия оказались напрасными. Нет, он допускал вариант, что колдунья Нориксен может и не дожить до этого дня, но очень уж занизил вероятность такого варианта. Метумор, привыкший с детства к положительным результатам, в крайнем случае — к неудачам, редким и стимулирующим дальнейшее развитие, просто не был готов к столь безусловному провалу.
— Слушайте… студент, — то ли яблоко откатилось от яблони минимум на километр, то ли вид у расстроенного Метумора был больно жалкий, как у брошенного щенка, но голос у хозяйки квартиры немного смягчился, — возможно, я могла бы вам помочь. Мы, женщины рода Нориксен ведь получаем магические способности по наследству.
— То есть?.. — надежда, пусть и слабая, затеплилась в сердце Влада.
— Проходите, — Нориксен-младшая отошла, пропуская Метумора внутрь, — сомневаюсь, что моя покойная мать была бы более вам полезной. Меня зовут Хильда.
— Влад. Влад Метумор, — представился юный маг.
Внутреннее убранство квартиры представляло собой жуткий контраст с подъездом, чьи стены сплошь были «украшены» похабными надписями, а воздух пропах, наверное, всеми существующими на свете запахами. Да и весь этот район был недостоин такой квартиры; куда уместнее она была бы в историческом центре, например, по соседству с Владом.
Пышная люстра, с лампами, стилизованными под свечи. Огромное зеркало в резной раме. Мебель, еще хранившая запах дерева — настоящего дерева, не спрессованных опилок. Никаких пошленьких обоев, этой бумаги с выцветшим рисунком — их место занимала облицовка под кирпич. А ковер, устилавший пол, лучше всяких слов повелел Владу поспешно стянуть с себя ботинки. Тоже мне — квартира учительницы, бедной бюджетницы, подумалось ему.
— Прошу в фамильную залу, — пригласила Хильда, указывая рукой направление. «Фамильной залой» Нориксен была самая большая комната в квартире, которую обычно используют под гостиную. Однако, в отличие от большинства жителей спальных районов Вандербурга, эта гостиная не была испорчена «джентльменским набором» из телевизора, дивана и шеренги шкафов. Собственно, из мебели здесь находился лишь небольшой закрытый рояль, по близорукости принятый Метумором за стол. При всем при этом, комната вовсе не выглядела пустой, ибо стены ее были увешаны портретами в рамках.
— Это все?.. — пробормотал Влад, озираясь по сторонам.
— Женщины нашего рода, — с торжественностью в голосе начала Хильда, — одной из величайших магических династий Вандербурга. Вот его родоначальница, маркиза Аугуста Ферритас де Нориксен, придворная Его Величества, короля Андуйского Бонифация Тринадцатого. По легенде, триста лет назад именно ее колкость по поводу непомерного аппетита короля привела к его к преждевременной кончине, а королевство — к династическому кризису. А это…
— Подождите, пожалуйста, — перебил ее Метумор, стараясь придать голосу максимум вежливости, — я не сомневаюсь в величии деяний ваших предков, но позвольте вопрос. Вы-то унаследовали магический дар?
— Конечно, — ответила Хильда Нориксен, нахмурившись от, показавшегося ей глупым, вопроса, — я же сказала — мы наследуем магический дар. Слово-то какое — «дар»… Хорош дар, от которого отказаться нельзя.
— Так вы не пользуетесь магией? — заинтересовался Влад.
— В обычной жизни — нет. И это доставляет мне немалые неудобства. Приходится изо всех сил сдерживать эмоции, дабы не сказать лишнего и не навредить человеку. А со стороны это выглядит надменностью, даже какой-то спесью. С мужем развелась… его это очень бесило. Впрочем, не все так плохо. Я нашла этому, так называемому, дару полезное… относительно полезное применение.
— Деньги зарабатывать? — предположил Метумор, — шантаж, проклятья и все такое…
— И да, и нет, господин Метумор, — ответила Нориксен, — насчет денег, тут вы правы. А вот шантажом и прочими незаконными делишками я себя не пятнаю. Мой источник доходов вполне легален, хотя многими считается общественно бесполезным. Игра на бирже, изредка — лотереи и походы в казино. Понимаете, стоит мне только пожелать, и купленные акции за пару дней в несколько раз подорожают. И лотерейный билет мне попадается выигрышный, другое дело, что выигрыши там чаще всего мелкие. Чтобы банк сорвать, даже магии недостаточно.
Ну, как, я удовлетворила ваше любопытство?
— Вроде бы, — сказал Влад с неуверенностью в голосе, — только, понимаете, я вас немного обманул. Я не из-за реферата пришел.
— А из-за чего? — нахмурилась Хильда, — учтите, если вы жулик, охочий до фамильных ценностей, то я могу и… поступиться своими принципами.
— Нет-нет! — Метумор, испуганно замахал руками и залепетал скороговоркой, — я не жулик. Я действительно студент-маг, ваш коллега по цеху. Не в том дело. В свое время, больше десяти лет назад ваша мать прокляла один автобус, где ее заставили выйти за неоплату проезда. Там пассажиры уже который год ездят туда-сюда и сойти не могут. И еще туда попал мой однокурсник.
— Подождите, — попросила госпожа Нориксен, — объясните поподробнее, пожалуйста.
И Влад объяснил. Терпеливо, подробно, насколько он вообще понимал, в чем дело. Хильда Нориксен внимательно слушала, ни лицом, ни бровью не выказывая эмоций. Она заговорила лишь тогда, когда дело дошло до попыток Метумора взломать проклятье.
— И где сейчас этот автобус?
— Видимо, возле моего подъезда, — предположил Влад, — по крайней мере, там я его последний раз видел.
— То есть, проклятье состояло в том, чтобы автобус ездил по восьмому маршруту, а он, я так понимаю, не только съехал с этого маршрута, но и остановился.
