Тьма под кронами
Сборник древесных ужасов
Оглавление
От составителей
Виктория Колыхалова — «Прививка»
Александр Подольский — «Ветки»
Илья Пивоваров — «…и в конце не осталось слов»
Юрий Погуляй — «Древо»
Александр Дедов — «Забыть и оставить»
Андрей Сенников — «Врастая кровью»
Герман Шендеров — «Маленькой ёлочке холодно зимой»
Сергей Корнеев — «Мир в глиняной плошке»
Евгений Абрамович — «Ветер и листья»
Денис Назаров — «Плоды»
Владимир Чубуков — «Дыра»
Николай Романов — «Ёлочка»
Андрей Миллер — «Последний из»
От составителей
Если вам о чем-то говорят фамилии, расположенные на обложке — поздравляю, вы держите в руках книгу, которая гарантированно принесет удовольствие. Если не говорят, то хочу сказать, что вам очень сильно повезло. Я даже в чем-то завидую, потому что открывать для себя авторов уровня Владимира Чубукова, Александра Подольского, Николая Романова (и всех остальных, кто есть в книге, без исключения), это большая удача и радость. А уж если эти авторы собираются под одной обложкой и препарируют интересную тему, держитесь! Я бы не хотел оказаться ночью в том лесу, где под кронами могучих древних деревьев собралась тьма. Из этой тьмы, видите, на вас пытливо смотрят рассказы. Они ждут. Терпеливо ждут, когда вы откроете книгу. Так что вперед. Темные рассказы любят, когда их читают.
Александр Матюхин
Эта антология не просто объединила интересных писателей, многие из которых принадлежат к числу ведущих авторов русского хоррора. Хочу подчеркнуть — наличие у сборника центральной темы не означает его однообразия.
Напротив: вас ждут очень разные рассказы. Классический хоррор, темное фэнтези, этнические мотивы, сплаттерпанк, постапокалипсис. Обращение к широкому спектру вопросов — от переживания личных трагедий и вечных человеческих страстей до природы психических отклонений… А есть под этой обложкой и сюжеты, которые не заставят читателя погружаться в серьезные размышления, однако чертовски увлекут.
Какие бы именно мрачные истории вы ни предпочитали — уверен, во тьме под кронами найдется искомое!
Андрей Миллер
Виктория Колыхалова
«Прививка»
Анна нервно крутила на пальце тонкое кольцо с тремя бриллиантами. Сделанное на заказ, оно почему-то сейчас как будто стало мало. Металл туго обхватывал фалангу, впиваясь во влажную кожу, причиняя дискомфорт ровно настолько, чтобы отвлечь от тяжелых мыслей, но совсем ненадолго.
Мысли, колкие, царапающие, словно присыпанные пеплом угасавшей день ото дня надежды, не давали покоя ни днем, ни ночью. Мысли словно выстраивали тоннель, в который Анна заглядывала, чтобы разглядеть на его дальнем конце свою жизнь — такую, какой она себе ее представляла, какую хотела для себя: счастливую, обеспеченную, безоблачную и беззаботную. Эта радостная картина отдалялась все больше, тоннель из мрачных, тревожных мыслей становился длиннее, надежда рассыпалась в прах.
Кто бы мог подумать, что такая естественная вещь, как способность любой особи женского пола производить потомство, даст сбой именно в ее случае… У Анны был блестящий план, не самый хитроумный, но проверенный веками: красивая молодая женщина выходит замуж за породистого богача. Это, собственно, и не план был вовсе, а единственно возможный сценарий, которому Анна целенаправленно следовала с самого детства: музыкальная школа, ментальная арифметика, факультатив по культуре речи, бассейн, верховая езда, золотая медаль, модный вуз, фитнес, горные лыжи, регулярный и приличный контент в соцсетях, курсы стилистов, правильное питание и нутрициология… Она не была халявщицей, охотницей — «из грязи в князи», она трудилась долго и упорно, поэтому знакомство с Сергеем произошло, как защита диплома или назначение на должность, — естественно и закономерно, в нужное время и в нужном месте.
Сергей был запрограммирован, вшит в схему, вписан в сценарий на определенной странице. В стародавние времена это называлось «суженый», сейчас — OKR.
А вот об следующий пункт этой безупречной программы она споткнулась совершенно неожиданно: ее юная, тугая, розовая матка избавлялась от зародышей примерно на десятой неделе беременности. На этом рубеже эмбрион уже официально именовался плодом, шевелил ножками и ручками, избавлялся от хвостика и перепонок между пальчиками и исторгался из тела матери по совершенно непонятным причинам. За шесть лет четыре крошечных плода покинули ее организм один за одним, несмотря на все усилия врачей и баснословные суммы, потраченные на лечение в лучших московских и европейских клиниках.
Анна перестала теребить кольцо, попрощалась с милой девушкой в регистратуре и вышла из перинатального центра в промозглые мартовские сумерки. Мир вокруг восстанавливал свои привычные декорации. На парковке тускло отсвечивали стекла автомобилей, возле входа в метро кучка подростков устроила какую-то возню с громким матом и дебильным смехом, задубевшие тетки с мертвыми лицами раздавали флаеры и рекламки парикмахерских, таких же бюджетных и убогих, как они сами.
Анна обрадовалась, когда зазвонил телефон: звук словно стал спасительным канатом, выдернув ее из тоннеля мрачных мыслей.
— Ты уже все? — голос мужа был таким родным, уютным. — Еду за тобой?
— Да, мой хороший, — с улыбкой ответила Анна, — жду тебя.
— Поужинаем где-нибудь? — предложил Сергей, когда Анна села в машину. От нее пахло дорогими духами, морозцем и затяжным, тоскливым несчастьем.
— Не-е-ет, поедем домой, — отозвалась она, — Я приготовлю изи-ужин или закажем что-нибудь китайское или корейское… Посмотрим дурацкое супергеройское кино… А завтра суббота, у тебя выходной, завтра куда-нибудь сходим.
— Да, давай, только сначала высплюсь как следует, неделька была та еще.
Утро было таким, что им обоим хотелось как можно дольше оставаться в постели: на улице вдруг заморосил мелкий ледяной дождик, примявший снег и превративший садовые дорожки в аттракцион с весьма вероятным смертельным исходом.
Анна уже было приуныла, представив, что выходные с мужем пройдут лениво, скучно или, еще того хуже, Сергей опять соберет мужскую часть населения их поселка и до глубокой ночи воскресенья они не выйдут из бильярдной.
Но часам к трем мерзкие осадки сменило солнышко, быстро превратило тонкий ледок в хрустальные пазлы, плавающие в мутной холодной воде.
— Вроде бы можно выехать, — решил Сергей, прихлебывая горячий черный кофе и глядя в окно, — Куда рванем?
Анна уже сосредоточенно листала в телефоне сайты и приложения.
— А давай в музей?
— А, может, еще в мавзолей? — Сергей поперхнулся кофе.
— Ну, чего ты сразу!.. — Анна продолжала листать, — Вот! Можно на Крымский вал, Брюллова привезли из Русского музея. Мы с тобой в Питере сто лет не были, а картины сейчас здесь можно посмотреть — и «Сестер Шишмаревых», и «Всадницу»…
— В задницу? Сестер? Я не против, — не удержался Сергей и тут же расхохотался, наблюдая, как жена тщетно пытается сделать возмущенное лицо, но губы уже дрожат в ответной улыбке. — Ладно. Хочешь Брюллова, будет тебе Брюллов. Только тогда ресторан выбираю я. Лады?
— Опять ведь меня в бар потащишь, где какие-нибудь грязные, волосатые черти будут горланить про зеленые стекла.
— Обязательно! Живая музыка — это бесценно. И чем черти грязнее, тем живее музыка.
Анна передернула плечами, при этом ее улыбка явно давала понять — договорились.
Сергею нравилась ее манера вот так общаться без слов — жестами, взглядами, улыбками. Она вряд ли осознавала это, но ее лицо и тело были очень красноречивы. Именно эти ее движения-фразы неизменно приковывали к ней внимание, где бы они ни находилась. Она даже картины в галерее рассматривала «активно»: то складывала руки на груди, то заводила за спину, то трогала подбородок, то медленно разводила и сводила вместе ладони и стукала пальцы о пальцы, вставала на цыпочки, приседала, качала головой или дергала плечами… Сергей с удовольствием наблюдал за ней в эти моменты, он всегда знал, нравится ей картина или нет: Анна не просто смотрела, она вступала в диалог с художником и его произведением и начинался либо танец, либо яростный спор.
