Леди Гвен - K. Strelnaya

У принцессы Гвенллиэн легкая, словно крылья белой бабочки, поступь. Она порхает по освещенному золотым блеском залу нежной нимфой, сошедшей, будто ангел, на землю. Ее пышное платье из светлой парчи, расшитое серебристыми нитями – яркий свет среди знатных дам и девиц, одетых в темные шелка и бархат.

У принцессы – светлые волосы. Они вьются вокруг тонкого стана, трепещут на молочных плечах, отливают золотом.

У принцессы, будто спелые черешни, – алые уста.

У принцессы – румяные щеки, розовеющие, подобно первым весенним цветам.

У принцессы – жемчуг на устах; голос – словно нежный шелк.

– Вы все же узнали меня, лорд Арвэль, – с улыбкой шепчет она, касаясь изящной ручкой серебряной маски на лице. – А я надеялась, что мое лицо останется скрытым.

– Разве на этом балу есть еще одна земная Венера? Ни одной маске не скрыть вашего очарования и красоты.

– Как и вашего внимания, – улыбаются в ответ черешневые уста.

Вихрем кружатся у ног лорда парча и бархат, а перед взором – свет золотой принцессы.

«Фейри…», – шепчет он.

***

В тяжелых кованых сундуках – драгоценные камни. Сияют холодным блеском алые, будто кровь, рубины; перед принцессой, словно таинственная морская глубина, – синеющие сапфиры; будто цвета весенней радуги, в нежной ладони ее – белые гладкие опалы; ловят на себя холодный свет зимнего дня розовеющие из глубины жемчужины – круглые, нежные. Проворные пальчики пробегают по драгоценным камням, любовно касаются каждого. В руках у принцессы кристально-прозрачные бриллианты; их ослепляющий свет – соперник солнцу.

Напротив еще и еще сундуки с дорогими тканями. Обвивают ее тонкий стан розовый шелк, серебристая парча, алый бархат. Золотая принцесса улыбается, прикладывает к тонкой шее один убор за другим, касается тканями нежных щек. Алчные торговцы в мехах и соболях глядят довольно: в их толстые кошельки рекой потечет золото.

Благородное лицо лорда Арвэля спокойно, но темные глаза добродушно посмеиваются.

«Дитя… Еще совсем дитя».

***

В мягких руках принцессы Гвенллиэн изумрудные серьги и серебряное кольцо. В синеющих водными глубинами глазах – жемчужные слезинки. Маленькие руки опускают в грубую ладонь украшения; щербатый рот слабо шепчет в ответ: «Да благословит Всевышний…»

Матово-бледное лицо принцессы оборачивается к лорду Арвэлю; темные глаза его тонут в синеве, трепетные руки касаются ее побледневших щек.

– Ваше высочество, не лейте напрасных слез. Вы помогли одному, но всех – не одарить.

Изящная головка оборачивается. Перед Гвенллиэн десятки голодных глаз, чернеющих ртов, немощных тел, прикрытых жалким тряпьем.

– Я желаю помочь каждому из них, – едва слышно шепчут дрожащие от волнения алые уста-лепестки.

…На городской площади звенит голос королевского глашатого. Из уст его раздается приказ принцессы Гвенллиэн: построятся новые лечебницы для нищих и больных, и каждому, кто еще может трудиться, найдут работу.

На сердце лорда Арвэля теплеет.

«Ангел», – шепчет он.

***

Напротив темного взора лорда – влажные глаза епископа.

Скрюченные пальцы в волнении перебирают края пурпурной сутаны, дребезжащий голос шепчет:

– Отчего вы бездействуете? Мы готовы сделать королем принца Мэредадда. Убедите ее высочество завершить регентство! Убедите!

– Наш принц еще дитя, да и ее высочество правит достойно.

Голос епископа звенит сталью:

– Вы так думаете? Что вы скажете о прилюдных казнях, устроенных по ее приказу? Вина лорда Этельстана была лишь в том, что он неодобрительно высказался о решениях ее высочества. Благородный лорд был высечен у всех на глазах! А молодой лорд Вайнн? Его обезглавили на городской площади, словно разбойника…

Темные глаза лорда Арвэля сверкают яростью:

– Он жестоко замучил двух простолюдинов лишь за то, что они не заплатили за проход по дороге рядом с его замком. Достойно ли это?

– Это недостойно. Однако у тех людей были деньги. Лорд Вайнн рассказал мне перед казнью: они отказались заплатить и оскорбили его. Эта дорога не один десяток лет принадлежит его семье, и никто до того дня не смел так обходиться с ним.

– Ему не стоило губить их.

– Быть может, не стоило. Но чем же тогда лучше него ее высочество? Расточает любезность и ласку, а провинись кто-то – не став размышлять, казнит. Она, как все, кого приговорила к смерти, – улыбается и сеет жестокость. Не медлите, лорд, не медлите! За стенами замка ее прозвали золотой леди Гвен, мы же зовем ее кровавой. Убедите принцессу оставить регентство, убедите…

Ту казнь он помнил отчетливо… На гудевшую площадь сыпались холодные снежные хлопья, слышались визги, улюлюканье; молодой лорд Вайнн молчал.

Лишь когда черноволосая голова его коснулась ледяного камня, а палач в алом плаще взмахнул стальным топором, он воскликнул:

– Ваше высочество, прошу, выс…

Речь его прервалась тяжелым ударом. Кровь заструилась по камню; таявший снег сливался в алые потоки.

Принцесса молчала. В глазах ее застывал лед, на сжатых устах – безмолвная усмешка.

«Кто же ты, леди Гвен? Ангел? Или кровавый палач? Кто же ты?..»

***

Свет покоях принцессы тускл и бледен. За темными шторами – серое небо, скрывающее свет уходящего дня.

На белом мраморном полу дремлет черная, будто зимняя ночь, пантера. Из-под полуприкрытых век ее вспыхивает янтарный взгляд – черная кошка всегда настороже.

Ее гладкую шею обнимают маленькие ручки, высокий голос ласково шепчет:

– Когда Ниму станет взрослой, будет защищать нас, сестра.

Мягкие руки принцессы бегут по золотистым кудрям, алые уста касаются нежного лобика:

– Да, Мэредадд. Да, милый. Однако теперь тебе пора отправляться к себе. Спи, мой маленький принц, и пусть тебе снится прекрасная волшебная страна.

Принц обхватывает руками стройную талию сестры, зарывается носом в мягкие волосы. В светлых глазах его таится нежность, обожание.

Синие глаза принцессы улыбаются лорду Арвэлю:

– Твой камергер отведет тебя, милый.

Лорд Арвэль ведет принца в просторные светлые покои. Дождавшись, когда нимфы-грезы отдадут его нежным объятиям Морфея, он возвращается к Гвенллиэн.

Лорд находит ее сидящей на полу возле черной пантеры. Та, громко урча, ест из ее рук сырое, сочащееся алой кровью, мясо.

Красивое лицо лорда Арвэля искажает судорога… Нежные, молочной белизны пальчики, которые он целовал, которые ласкали его лицо темными ночами, тонкие пальчики, что ласково и проворно гладили