Ужас, живущий во льдах - HeartFlame

Ужас, живущий во льдах.

На улице гулко завывал ветер. Жёлтый брезент палатки судорожно колыхался, едва не разрываясь на части. Казалось, специальный материал натянется дугой до предела и лопнет подобно жевательной резинки, надутой в пузырь. Внутри переносного жилища было по меньшей мере минус тридцать пять градусов по Цельсию. Из убранства здесь лишь только три плотных спальных мешка; под ними меховой настил, а на самом верху купола масляная лампа, мирно покачивающаяся в такт настойчивым порывам ветра.

В одном из спальников лежал я, плотно зарывшись в одеяло. Лицо наполовину закрыто шарфом, а на голове плотно-прижатая шапка. Тело грелось под двумя одеялами, а поверх груди находилась тёплая грелка. И даже этого не хватало. Я всё равно дрожу, под плотной вуалью ледяного воздуха, делая записи в этой изглаженной временем и погодными условиями, тетради. Холод кусает кожу, впиваясь в подушечки пальцев острыми маленькими иглами, едва не доводя до спазма.

- Чёртов южный полюс! – выругался я, глядя на смазанные синие каракули, плывущие по сухому листку бумаги. Пар изо рта поднялся вверх, растворяясь под куполом палатки. – Антарктида – не место для людей!

Да, это был мой крик души, ну а что поделать? Как бы вы поступили на моём месте, пропустив через себя те же события, что и моя группа? Экспедиция из десяти человек собралась исследовать забытые всеми места. Мы успешно оторвались от земли, вылетев из России. Полёт длился около семи часов. Всё шло вполне обычно, за исключением всё нарастающего беспокойства. Александр Владиславович капал мне на мозг всё время полёта, я был вне себя от бешенства, но чёрт возьми, этот суеверный профессор оказался прав, его пророчества сбылись даже быстрее, чем у великого Нострадамуса! Каждую секунд он напоминал о тарахтящем звуке в правом двигатели самолёта и предрекал наше скорое падение. Я, человек не суеверный, но боязнь высоты, сделала свой ход на шахматном поле ужаса в моём сердце. Последний час в самолёте я провёл в самых кошмарных раздумьях. На какое-то время мне всё же удалось уснуть, вот только эти страхи вползли ко мне в сновидения и развернули там целое концертное шоу, направленное целиком и полностью на запугивания моей души. А потом, сон оборвался, самолёт тряхнуло с такой силой, что Михаил Борисович – наш картограф, шедший в этот момент со стороны туалета, лихо так кувыркнулся и приложился виском о стоящее рядом кресло. Первую помощь оказать не удалось, да и вряд ли она понадобилась бы трупу. Льва Сергеевича, – первоклассного медика, тут же швырнуло в левую часть самолёта, где сидел я, разрывая свою глотку душераздирающим криком отчаяния. Тело Левы сложилось пополам, встретившись с вкрученным в пол столиком, на котором растянулась карта Антарктиды.

Вскоре, праведный гнев древних сил Антарктиды рухнул на Роберта, - моего лучшего друга, сидевшего в тот момент напротив иллюминатора, выходившего на всепоглощающее пламя, выползшего из задыхающегося чёрным дымом двигателя. Именно Роберт пытался вселить в меня веру в исправность нашего транспортного средства, в то время как заслуженный учёный России и по совместительству мой профессор «Арктического и антарктического научно-исследовательского института», параллельно изучающего мифологию, кричал о неизбежной каре древнего существа, дремлющего под огромным слоем льда в белоснежной пустыни безмерного холода и одиночества. И какого лешего он вообще увязался с нами?! Я так и не нашёл этому должных объяснений. Роберт тоже этого не знал, а ещё он не знал, что его жизнь окажется на волоске от смерти.

Клокочущий и кашляющий двигатель очень скоро взорвался. Ударная волна хлынула мощным потоком воздуха в стеклянный иллюминатор, довольно быстро лопнувший и разлетевшийся на бесчисленное множество осколков, окропивших лицо моего друга. Произошла разгерметизация. Несколько секунд я провёл в тупом онемении, а потом мои лёгкие стали нещадно вбирать кислород, так старательно удиравший от меня. Я задыхался. Пальцы плотно вжались в ручки сидения, отказываясь отпускать единственную надежду. Кислородные маски выпрыгнули откуда-то сверху, столкнувшись с моим лицом. Голова шла кругом. Вокруг творился сущий ад: все суетились и кричали и только лишь пилот сохранял какое-то ни было спокойствие, привитое им годами, проведёнными в опасных небесных просторах.

В кутерьме этих неразборчивых слов и силуэтов, мелькавших из одной части самолёта в другую, по левую сторону борта воздушного судна я разглядел полупрозрачную фонтасмогоричную фигуру гигантского монстра, покрытого серебристой чешуёй. Из могучей спины раскрылись гигантские перепончатые крылья летучей мыши. Его глазные яблоки сплющились, превратившись в кошачьи. Веки этого невероятного существа закрывались вертикально, а не горизонтально. В отличие от тела, голова была покрыта белой шерстью, словно у мифологического йети, только вот ростом оно было с гору Эверест. Этот призрак древности раскрыл свою пасть, больше схожую с пираньей, а потом жёстко клацнул, откусив левое крыло. Видимо нехватка кислорода сыграла со мной злую шутку. Но, почему-то образ чудовища плотно засел у меня в голове, укоренившись в самых дальних уголках моего подсознания. Именно сейчас мои мысли были направлены лишь в сторону загадочного монстра, настигшего нас во время полёта. Мозг вроде бы понимал, что это всего лишь навеянная страхом иллюзия, но сердце никак не могло согласиться с ним. Тем более, красочные рассказы профессора никак не выходили из моего воображения. Он всегда был помешан на чём-то мифическом. Собственно, именно поэтому мы и решились на эту поездку.

Очень скоро самолёт накренился влево. Пилот не справлялся с возложенными на него обязанностями, - оно и не удивительно, - человеческий фактор присутствует везде, будь ты хоть трижды профессиональным лётчиком.

Органы мои вжались в спину. Тошнота навалилась резкой волной, но давящий воздух мешал опустошению моего желудка.

Впереди меня сидел Артём, - этнограф. Бедняга побледнел от страха. Несмотря на творящийся хаос, я слышал его прерывистое дыхание и неразборчивое бормотание. Парнишка, некогда бывший радикальным атеистом, сложил ладони вместе и, закрыв глаза молился Богу, чтобы тот смиловался и пощадил покаявшуюся душу. Все эти люди входили в единый оккультный клуб, посвящённый изучению таинственных звуков и движений в зоне Антарктиды. Они верили в сказочных тварей и каких-то загадочных Богов древности, кроме нас с Артёмом. Чёрт меня побрал согласиться вступить в их секту! Ничего бы этого не было! Но, Роберт заинтересовал меня своими рассказами про необычные