Моей матери и в память о моем отце – ушедшем друге
Я многим обязан Джону Терли, литературному агенту, другу и «маяку» здравомыслия в пустынном хаосе, и моему редактору Джоанне Голдсуорти за ее поддержку, руководство и веру.
Многие великодушно помогали мне в поисках, тратя свое время и используя свой опыт. Более всего я благодарен доктору Дэвиду Стаффорд-Кларку, доктору Кейт Хёрн, Барбаре Гарвелл, доктору Роберту Моррису, Дэвиду Бергласу, Элеанор О'Кифф, Нони Рейнолдсу, доктору Дункану Стюарту, Лори Друри, Ричарду Ховорту, Чарли Эдмундсу, Питеру Ролингсу, Робу Кемпстону, Роджеру У. Муру, Майку и Салли Оливер, Серине Ларив, Беркли Уингфилд-Дигби и Кену Гранди (сходящим с ума по горам!), а также Эдинбургскому университету и Обществу по исследованию психики.
Также хочу выразить благодарность многочисленным читателям Homes & Gardens и Psychic News, ответившим на мои запросы по поводу опыта предчувствия; Hampstead and Highgate Express за их разрешение воспользоваться цитатами из статей о снах; Grafton Books за использование цитат из «Сонника» Тома Четвинда и Faber & Faber Ltd за цитаты из сборника стихов У.Х. Одена под редакцией Эдварда Мендельсона.
Я также благодарен матери и сестре и в особенности моему секретарю Пегги Флетчер за ее каторжную работу.
Глубокая благодарность моей жене Джорджине, исследователю, критику, профессиональному чтецу и руководителю моей работы.
П. Д.
Весела зайчиха поутру, ибо она
не может прочесть мыслей
недремлющего охотника.
Счастлив и лист, неспособный
предвидеть осени приход…
У.Х. Оден
Порыв ветра, резкий, как удар кнута, донес до нее отчаянный вопль. И хотя его тут же унесло прочь вместе с ветром, лицо девочки вспыхнуло ужасом, словно обожженное.
Она остановилась и прислушалась. Следующий порыв ветра сорвал с деревьев несколько ранних осенних листьев и погнал их вдаль через поле. Снова послышался вопль, леденящий душу, одинокий, страшный, пронзающий, как острый нож.
«Беги, – словно предупреждал он. – Уноси ноги, пока не поздно! Прочь!»
Мгновение Сэм колебалась. А потом стрелой ринулась на этот крик, позабыв о страхе, хотя была совсем маленькой, хрупкой девочкой, которой только исполнилось семь лет. Зачесанная набок темно-каштановая челка упала на глаза, она нетерпеливо отбросила ее и, споткнувшись о какой-то мелкий камешек, заковыляла по пыльной тропинке.
Остановилась, тяжело дыша, и внимательно огляделась вокруг; бурые борозды тянулись через бесплодное поле к рощицам, обступившим его по сторонам, амбар высился за воротами в дальнем конце поля. Девочка прислушалась к новому порыву ветра, но уловила чутким ухом только скрип дверных петель.
Она побежала еще быстрее, стараясь не споткнуться о лежащие на дороге камни и кирпичи, перепрыгивая через рытвины; песок струйками взлетал из-под ее ног.
– Сейчас-сейчас, – пробормотала она, замедляя бег и переводя дыхание, потом остановилась и нагнулась – завязать шнурок своей левой туфельки на резиновой подошве. И помчалась снова. – Уже близко, – подбадривала она себя. – Вон там, совсем близко.
Девочка остановилась в нерешительности перед амбаром Кроу. Какой темный, огромный и совсем заброшенный; створка двери выломана, и оттуда на нее глядела непроницаемая темнота. С подружкой туда можно было бы войти, но только не одной. Одной жутко. Она играла раньше поблизости от этого амбара, и у нее были там свои укромные уголки, но от самого амбара она старалась держаться на всякий случай подальше, как будто кто-то, затаившийся в темноте, мог выскочить и сцапать ее. Уцелевшая половинка двери покачнулась, и петли вновь застонали, словно раненый зверь. Над головой у девочки что-то стукнуло, потом еще раз, она отскочила в сторону, с трудом переводя дыхание, и увидела, что лист покоробившегося на крыше железа поднимается от ветра и с громким стуком падает.
Медленно и боязливо она шагнула в дверной проем – мимо створки из трухлявого дерева, мимо погнутого и заржавленного велосипедного колеса в эту черную тишину. Там стоял густой запах прелой соломы и противный, застоявшийся запах мочи. Пахло и еще чем-то непонятным, чем-то таким, что заставило ее тельце съежиться, ей захотелось повернуться и убежать, она почувствовала незнакомый и пугающий привкус опасности.
Ей показалось, что услышанный вопль все еще эхом отдается где-то здесь, внутри. Она осмотрелась, с трудом различая во мраке пустое корыто, допотопную молотилку и железяку от старого плуга на полу в пыльном луче света. К сеновалу была приставлена складная лестница. Девочка вглядывалась в сплошную темноту и вдруг услышала неясный шум, доносящийся сверху, и какой-то легкий шепоток.
Она в ужасе завертела головой по сторонам. Послышались характерные, энергичные звуки, словно кто-то накачивал резиновую лодку, странное, мучительное пыхтение, а потом низкий жалобный стон:
– Не-ет.
И снова энергичные звуки.
Сэм подбежала к стремянке и стала карабкаться наверх, словно не замечая, что лестница прогибается, ходит ходуном и в любой момент может сложиться. Она даже перестала думать о темноте, в которую ей предстояло шагнуть. Добравшись до верха, выползла на грубый деревянный настил, покрытый густой пылью, и лишь поморщилась, когда ей глубоко в палец вонзилась заноза.
– Нет! О-о-о! Нет! Ну пожалуйста, нет. Пожалуйста…
Голос затих, и слышалось только прерывистое дыхание.
Девочка вновь услышала ритмичные звуки, теперь они стали куда громче, к ним добавлялось еще и какое-то ритмичное сопение. Незнакомая девушка умоляла, тяжело дыша:
– Перестань. Пожалуйста, перестань. Ну пожалуйста, перестань. Нет. О-о-о-у… О-о-о-у…
Рука Сэм наткнулась на что-то круглое и твердое, похожее на ощупь на пластмассовый выключатель. Она потянула за шнур, и низко над головой вспыхнула голая лампочка. Девочка прищурилась и увидела прямо перед собой высоко уложенные тюки соломы, а между ними узкую темную брешь вроде коридора.
На мгновение наступила полная тишина. Затем послышался жалобный плач, который резко оборвался. Трясясь от страха, девочка медленно, словно следуя за собственной тенью, двинулась между тюками сухой, едко пахнущей соломы, громоздящейся до потолка. Она осторожно ступала по настилу, пока ее тень не слилась с окружающей темнотой.
Послышался новый тяжкий вздох прямо перед ней, и потом непонятный, механический звук, и снова страшный вздох, растаявший в полной тишине. Сэм замерла, сердце ее бешено колотилось, она будто окаменела, когда какая-то фигура поднялась из темноты и, спотыкаясь, пошла на нее, протягивая к ней руки. Девочка медленными шажками попятилась, нащупывая доски под ногами, дрожа и цепляясь за колючую солому, чтобы не упасть. Она пятилась и пятилась, не отрывая взгляда от фигуры, которая приближалась из темноты, и с каждым шагом она видела ее все отчетливее.
