Петров, посмотри на меня.
Слышишь, посмотри!
Я не хочу умирать. Дай мне шанс. Один единственный шанс.
Мы ведь оба знаем, что будет со мной, если ты не сделаешь этого. Выпусти меня, Петров. Пожалуйста.
Ты же видишь, я и так скоро кончусь. Так что тебе стоит, а?…
Знаешь, я просто не могу здесь больше.
Эти стены давят на меня. Но еще больше давит то, что я никогда не увижу маму, подружку — знаешь, какая девчонка меня ждет дома!
Не увижу ребят, с которыми учился.
Ты последний из моих друзей, с кем я разговариваю в этой жизни.
…А помнишь, как в Оленегорске в самоволки бегали?
Выпусти, Петров. Просто открой этот чертов замок, нажми проклятую кнопку…
А потом можешь стрелять.
— Это закрытая территория, — вперед выступил молодой человек в пятнистом бушлате, с автоматом у пояса — как раз на уровне окна ее машины. Дуло, словно насмешливое черное «накуся выкуси», направлено аккурат в лицо.
Диане это не нравилось. Быть может потом, уже дома, болтая с Олежкой, или на работе, в редакции, она еще посмеется над фрейдистским подтекстом этой сцены, но сейчас ситуация казалась угрожающей ее бесценной жизни.
— Я журналист! — бодро крикнула она, опуская стекло. — Кто тут у вас главный?
Непробиваемое лицо солдафона изобразило работу мысли.
— Это закрытая территория. Ваши документы, — повторил он, как робот.
Диана улыбнулась, словно ее одарили комплиментом (ожидаемым, конечно ожидаемым). Из бардачка на свет божий явилось журналистское удостоверение. Минуты две постовой изучал его так внимательно, будто заполнено оно было на каком-то неизвестном ему языке.
— Это не те документы, — сказал он, наконец (Диане захотелось выругаться). — Нужно разрешение от начальника гарнизона.
— Так точно! Вы совершенно правы. Но, поскольку у меня такого разрешения нет, мне прямо-таки жизненно необходимо увидеться с вашим начальником. Возникает вопрос… Вы меня к нему пропустите?!
Человек с автоматом моргнул. «Баобаб», — оценила Диана его умственные способности.
— Это закрытая территория… — журналистка закатила глаза, — …поэтому с Вами поедет сопровождающий. Подождите минуту.
Что? Да неужели! Она не верила своему счастью: ее все-таки пустили! Мысленно она вознесла хвалу господу богу за то, что тот одарил ее природным обаянием на все случаи в жизни. И на такие особо тяжелые, как этот, оказывается тоже.
Постовой что-то гаркнул в сторону: так громко и быстро, что она не разобрала ни слова. В машину к Диане подсел его коллега (брат-близнец? клон?…) в таком же бушлате и с точно таким же автоматом. Перегораживающий дорогу полосатый шлагбаум медленно поднялся, салютуя затянутому серыми тучами небу; с тихим гулом разъехались в стороны металлические створки ворот, украшенные предупреждающими табличками: «Осторожно», «Высокое напряжение» и «ЛЕПРОЗОРИЙ».
— Вы мне дорогу показывайте, хорошо? — попыталась пошутить, наладить контакт с попутчиком Диана, когда они въехали на территорию.
— Она здесь одна, — буркнул тот, то ли не поняв юмора, то ли не пожелав на него отреагировать. Даже не взглянул в ее сторону.
«Ну-ну».
За ограждением шла полоса открытого пространства, впереди виднелись сооружения военного городка и небольшой лес. Темные верхушки елей когтистыми пальцами восстающих из-под земли мертвецов тянулись к небу.
— Давно служите? — поинтересовалась она («потом можно будет оформить это как интервью»).
— Давно.
— А звать вас как?
— Давно служу.
— Поня-атно… — затея с интервью приказала долго жить.
Проехав приблизительно с километр, они оказались у опушки леса. На поляне стояло два грузовика. Один пустой, кузов другого был завален какими-то свертками белой материи. Несколько солдат рыли яму, еще одна группа стояла рядом, с оружием в руках, неприветливо посматривая в сторону проезжающей машины.
— Что они делают? — спросила Диана.
Сопровождающий не ответил.
— Так в какой газете, вы говорите, работаете? — усатый мужчина в форме с погонами капитана, словно сбежавший из патриотического фильма конца шестидесятых, налил в кружку горячего чаю и подал ей, не без галантности в движениях.
Диана приняла напиток и одарила начальника гарнизона благодарной улыбкой — самой искренней из ее арсенала.
— В областной. Нас спонсируют губернатор и президентский представитель в области. Если хотите, можете ему позвонить, — быстро соврала, тактично не уточнив, кому именно «можно позвонить»: губернатору, «представителю» или же Президенту.
— Ну что вы, — отмахнулся усач, присаживаясь за стол («ножки-то — к полу привинчены», — отметила Диана). — Нам до этих инстанций далеко. У гарнизона есть свое начальство, подчиняемся мы непосредственно ему и никому больше, а все остальное выполняем исходя из первичных инструкций.
— Думаю, прояснить ситуацию для жителей региона в ваших же интересах, Максим Иваныч, — прихлебнула чая, профессионально стрельнув глазками поверх кружки в сторону собеседника. — Общественность беспокоит факт присутствия вашего гарнизона, а высокая степень секретности вызывает еще большее беспокойство в связи с возникающими слухами и домыслами…
— Например?
— Например, многие считают, что у вас тут п р оизводятся захоронени я ядерных отходов.
Капитан рассмеялся.
— Но это же глупо! Для таких мероприятий есть целая Сибирь, зачем нам заниматься этим именно тут?
— Тогда чем же вы тут занимаетесь? Научные эксперименты? Опыты? Изучение метеоритов?
— Что, неужто и такие слухи бродят?…
— Всякие, — неопределенно, но со значением заметила Диана. На самом деле большую часть слухов распространяла она сама в статьях для городской «желтой» газеты «Аномалия». Но вряд ли бы тут с ней стали чаевничать, знай капитан о настоящем месте ее работы. В фальшивом ж урналистс к ом у д остове р ении наименование издания указано не было.
— В таком случае ситуация и правда требует некоторого прояснения.
— И каков наш план? — взяла быка за рога Диана.
— Что?… В смысле? — усач явно не ожидал от нее такой прыти. — Можно было бы дать интервью…
— Нет, этого будет мало! — заявила журналистка. — Вам, должно быть, еще не сообщили, но группой лиц уже составлено прошение в Совет Федерации о расформировании вашей части. Только лишь факты, подтвержденные представителями масс-медиа, могут их убедить в неверности поставленного вопроса.
