Лорел Гамильтон - Жаждущие прощения

— Смерть, это очень серьезно, миссис Фиске, если ты умер, то прежним уже не станешь.

Женщина уткнулась лицом в ладони.  Ее худые плечи дрожали. Я пододвинула к ней новую пачку салфеток. Она, не глядя, схватила несколько, и подняла на меня глаза.

— Я понимаю, что вы не вернете мне его.

Она вытерла слезы, катившиеся по щекам. Сумочка, которую она крепко сжимала в руках, была из крокодиловой кожи и стоила не меньше двухсот долларов. Все аксессуары — брошь на лацкане, туфли на высоких каблуках, перчатки, шляпка — все было черного цвета. Ее костюм был серым. Эти цвета ей не шли, но подчеркивали бледность и круги под глазами. Она заставляла меня чувствовать себя слишком темной, слишком низкой, и вызывала иррациональное желание сбросить 10 фунтов[1]. Если бы она не горевала так искренне, я бы ее невзлюбила.

— Я должна поговорить с Артуром. Это мой муж… покойный муж, — Она глубоко вздохнула и продолжила. — Он умер так внезапно. Обширный инфаркт, — она   снова уткнулась в носовой платок. — У них в семье многие страдали сердечными заболеваниями, но он всегда так тщательно следил за своим здоровьем.

Она добавила, громко всхлипнув:

— Я хочу с ним попрощаться, миз Блейк.

Я ободряюще улыбнулась.  

— Когда смерть приходит внезапно, многое остается недосказанным, но не всегда стоит тревожить мертвых, чтобы высказаться.

Она пристально посмотрела на меня сквозь пелену слез. Я отговаривала ее, как отговариваю всех потенциальных клиентов, но что-то в ее глазах подсказало мне, что она пойдет до конца.

— Процесс поднятия мертвых имеет определенные ограничения. — Босс не позволял нам показывать фотографии, слайды или рисунки, но мы обязаны были говорить правду. Если бы клиенты увидели качественное фото полуразложившегося зомби, то большинство сбежало бы, опережая собственный крик.

— Ограничения?

— Да, мы можем поднять его. Со дня похорон прошло всего три дня, это хорошо. Но, став зомби, ваш муж начнет деградировать умственно и физически. С каждым днем будет становиться все хуже.  

Она выпрямилась, прекратив плакать.

— Я надеялась, что вы поднимите его вампиром.

Мне удалось сохранить вежливо-нейтральное выражение лица.

— Вампиры — вне закона, миссис Фиске.  

— Я слышала от друга, что ваша контора может мне помочь в этом, — она проговорила последние слова на одном дыхании, вглядываясь в мое лицо.

Мое лицо не выражало ничего, кроме профессиональной улыбки.  

— Мы не делаем вампиров, а даже если бы и делали обычный труп в вампира превратить невозможно.

— Обычный?

Практически никто из клиентов не имел ни малейшего понятия о том, насколько редки вампиры и почему.  

— Чтобы произошло, то о чем вы говорите, покойный должен был при жизни укушен вампиром, оборотнем или другим сверхъестественным существом. Также не помешало бы, если бы тело было похоронено в неосвященной земле. Вашего мужа при жизни вампир ведь не кусал?  

— Нет, — она почти рассмеялась, — его однажды укусил мой йоркширский терьер.

Я снова улыбнулась, чтобы поддержать изменение ее настроения.  

— Нет, этот укус не совсем то. Ваш муж может быть поднят как зомби и больше никак.  

— Идет, — ответила она тихо и очень серьезно.  

— Мне бы хотелось напомнить вам, что большинство семей считают разумным упокоить зомби через некоторое время.  

— Почему?

Почему? Я видела счастливые семейства, обнимавшие своих умерших любимых. А еще я видела, как эти  же люди с ужасом и отвращением просили, чтобы я упокоила полуразложившегося зомби. Дорогой родственник превращался в  ходячий кошмар.

— Что конкретно вы хотите от Артура, когда он восстанет?

 Она опустила глаза и разорвала очередной платок.

— Я хочу с ним попрощаться.

— Да, миссис Фиске, но что конкретно вы хотите, чтобы он сделал?

Она замолчала на несколько минут. Я решила помочь ей.

— Ко мне приходила женщина, которая хотела поднять своего мужа, чтобы застраховать его жизнь. Я сказала ей, что большинство страховых компаний не страхуют живых мертвецов. — Мне удалось вызвать ее улыбку. — Артур вернется к вам именно живым мертвецом.  

Ее улыбка поблекла, и она снова заплакала.

— Я хочу, чтобы Артур простил меня, — проговорила она сквозь рыдания, спрятав лицо в ладонях. — Я изменяла ему несколько месяцев. Он узнал об этом, получил сердечный приступ и умер. — Казалось, слова придали ей сил, потому что она почти перестала плакать. — Поэтому я хочу поговорить с ним в последний раз, сказать, что я люблю его, только его.  Я хочу, чтобы Артур простил меня. Он может сделать это… будучи зомби?    

— Насколько я знаю, умершие своей смертью обычно очень снисходительны к живым. Вначале ваш муж будет обладать достаточными мыслительными способностями, чтобы говорить.  Он будет собой. Но со временем он потеряет память и начнет разлагаться, сначала умственно, потом физически.  

— Разлагаться?

— Да, постепенно. Но, в конце концов, он ведь мертв.  

Родственники часто не могут поверить, что свежий зомби мертв. Понимать умом, что кто-то, кто ходит, говорит и улыбается — живой мертвец, это одно. Принять это на уровне эмоций  -  совсем другое. Но они начинают верить, когда, с течением времени, зомби начинает выглядеть как ходячий труп.  

— Значит это состояние временное?

— Не совсем, — я вышла из-за стола и села рядом с ней. — Теоретически, он может оставаться зомби вечно, но состояние его разума и тела будут постепенно ухудшаться, так что в итоге он превратится в робота, но из разлагающейся плоти.