Олард Диксон - Восставший из ада

Боль должна быть бесконечной,

поскольку бесконечна вина

покусившегося на величие

Бога, чье бытие бесконечно.

Но наделяя вечностью муку,

мы увековечиваем зло.

Вдоль торговых рядов торопливо пробивался сквозь толпу молодой человек. Время от времени он бросал взгляды на ломившиеся всякой всячиной прилавки. Здесь можно было купить все — от дешевого опия до диковинных фруктов, о существовании которых в Европе и не догадывались. Это был восточный базар: неизменные осы, гудящие над пряностями, торговцы в чалмах, неустанно зазывающие покупателей, и над всем этим облако густого терпкого аромата, который нельзя спутать ни с чем.

Солнце палило нещадно, молодой человек то и дело вытирал со лба обильный пот.

Пройдя мимо входа в чайхану, он уверенно толкнул следующую дверь с вывеской «Ботаника» на арабском и английском языках. Она открылась под мелодичный трезвон колокольчиков, свисающих с потолка на тонких цепочках.

В лавке было прохладно, большой вентилятор с шумом рассекал воздух своими лопастями.

— Что вам угодно, мистер Коттон? — Продавец гостеприимно развел руками и улыбнулся — он уже знал, за чем пришел этот черноволосый молодой человек с аккуратно подстриженной бородкой.

Осторожно прикрыв за собой входную дверь, молодой человек сделал несколько шагов и огляделся. Перед его глазами на многочисленных полках тянулись вереницы банок с толчеными корешками и листьями, но когда взгляд его остановился на торговце, последнему стало явно не по себе.

— Шкатулку, — сухо произнес посетитель и достал из кармана толстую пачку банкнот.

Взглянув на деньги, а затем в окно, выходившее на рыночную площадь, продавец ухватил покупателя за рукав и подвел его к старинному, обитому красным сукном столику, укрытому в углу за полками.

— Берите, она ваша, — сипло дыша, грузный продавец выложил на сукно небольшую квадратную коробочку. Поверхность ее была испещрена какими-то зигзагами и линиями: они сходились и расходились, образуя сложные фигуры.

Молодой человек бережно взял коробочку, бросил деньги на столик и медленно направился к выходу, внимательно осматривая покупку со всех сторон. Наконец он удовлетворенно кивнул, сунул коробочку в карман пиджака и открыл дверь.

Проводив ушедшего взглядом, продавец не спеша подошел к сейфу и положил туда деньги. Бросая ключи от сейфа в ящик столика, он задумчиво проговорил:

— Ивсегдабыла вашей, мистер Коттон.

— Но ведь какой-нибудь из них должен подойти к этой чертовой двери! — пробурчал Ларри Коттон, разглядывая связку ключей, висевших на большом кольце с брелоком в виде бычьей головы.

— Слушай, Ларри, я продрогла до костей, — капризно протянула его жена Джулия, передернув плечами.

— Хорошо, хорошо! — отозвался Ларри и с остервенением стал дергать за ручку дверь, украшенную большим витражным стеклом.

— Может кто-нибудь сменил замок? — заметила Джулия.

— Ну, кому это могло приспичить?

— Не знаю… я просто предположила.

Даже не удостоив ее взглядом, Ларри продолжал ковырять в двери ключами.

— Ага, есть! — с этими словами, весьма довольный собой, он повернул ключ в замке и отворил дверь, — хоп и готово.

— Входи, Джулия, — пригласил он, переступая порог с двумя тяжелыми чемоданами в руках.

Джулия последовала за ним, замешкавшись с большой черной сумкой на молнии.

— Наше старое родовое гнездо, — обращаясь к Джулии, промолвил Ларри, широким жестом словно отодвигая невидимый занавес.

Открывшийся перед их глазами холл, как, впрочем, и сам дом, выглядел покинутым и неухоженным. Сквозь завесу паутины на вошедших смотрели, словно прищурив глаза, монгольские и китайские маски. Стены были увешаны предметами самых разных культов, и предназначение многих из них было трудно определить. Слева стоял большой старинный сервант, на полках которого красовались изящные, почерневшие от времени статуэтки забытых богов и чучело большой круглой рыбы. Когда-то глубоко вдохнув, эта рыба таки осталась похожей на футбольный мяч, усыпанный шипами, торчащими во все стороны. Из плавников этой рыбы африканские колдуны варили зелье, превращающее человека в зомби. Рядом с сервантом, но чуть в глубине, виднелась большая статуя Иисуса Христа с лампочками вокруг головы.

«Ну вот и добрались», — подумал Ларри, ставя чемоданы около большого камина с прогнувшейся решеткой.

— Пахнет сыростью, — сказала Джулия, переступив порог вслед за мужем.

— Он же стоял пустым столько лет! — Ларри провел пальцами по запыленной дверце серванта, оставляя на ней ровные полосы. — Ну ничего, зажжем камин, станет тепло и будет здесь, как в настоящем дворце.

— И давно ты здесь не появлялся? — спросила Джулия, вынимая из сумочки пачку сигарет.

— Лет десять, — ответил Ларри, и в голосе его послышалась грусть.

Сейчас ему шел сорок первый год.

Его первая жена Сьюзи умерла одиннадцать лет назад, оставив ему несовершеннолетнюю дочь. Ларри хотел продать дом, но не мог уговорить Фрэнка, своего младшего брата. Фрэнк все хотел получить побольше денег и не соглашался со своей долей.

Пять лет назад Ларри встретился с Джулией. Эта красивая, с хорошими манерами, восхитительными каштановыми волосами и кроткими карими глазами женщина была на семь лет моложе его. Поженившись, Джулия и Ларри стали снимать квартиру в Бруклине, где Ларри представлял фирму, в которой работал. Керсти, дочь Ларри от первого брака, с первого дня невзлюбила Джулию. Когда Керсти исполнился двадцать один год, она заявила, что жить с ними больше не сможет, будет снимать комнату.

— Ты только взгляни на это! — испугалась Джулия, увидев на дне большой полукруглой клетки, подвешенной к потолку, останки какой-то птицы.

— Ничего, не волнуйся… Мы все это выкинем… Всю эту рухлядь, которая никому не нужна, — Ларри снова сделал широкий жест рукой, как бы охватывая весь дом. И повторил: — Мы это все выкинем.

— А разве половина всего имущества не принадлежит твоему брату?

— Фрэнка все равно не будет здесь. Сидит за решеткой или закончил свой путь где-нибудь в притонах Читтагонга.

Судьба не баловала Фрэнка. Он был еще совсем подростком, когда оказался в тюрьме за распространение наркотиков. И утверждать, что это оказало на него благоприятное воздействие, было бы неверно. Выйдя из тюрьмы и помыкавшись без работы, он увлекся оккультизмом. Сразу же после свадьбы Ларри и Джулии он отправился за счастьем куда-то на Восток, где следы его затерялись.