Иви Берне
Проклятый кровью
Михаил выбил ногой дверь квартиры 501,с грохотом вырывая петли и болты из косяка. Корбин кинулся к окну. Не важно куда он бежал, потому что у Михаила был человек у пожарного выхода, другой на крыше и еще один в холле, для перехвата соседей.
Он поймал Корбина прежде, чем тот успел открыть окно – схватил его за волосы, круто развернул и воткнул полированный стальной шип через его челюсть прямо в мозг.
– Этот готов.
Тело упало, а Михаил подошел к своему брату, присевшему возле растянутого тела человеческой женщины, расположенном на почерневшем полу кухоньки. Мужчина, скорее всего мертвый, резко упал в углу позади нее. Судя по запаху другие тела гнили в квартире. Удивительно, что соседи еще не вызвали полицию.
Он включил рацию и позвал своих людей. — Дело сделано. Омар, я хочу чтобы ты забрал его тело в 313. Дэниэл, приди чтобы все подчистить. Здесь двое, может больше.
— Боже, почему они все должны жить именно так? — Сказал Грэгор. И со вздохом добавил:
— Трахни меня, если ей 16.
Михаил пожал плечами, присаживаясь на колени возле брата. Корбин был мусором. И вот что этот мусор натворил. Если Грэгори до сих пор был шокирован, значит он провел не достаточно времени в патруле.
У девочки были длинные волосы цвета фуксии. Татуировки покрывали ее тощее тело. Исследуя ее дальше, он увидел множество царапин и ушибов и два укуса, один немного ниже уха, другой на внутренней стороне бедра. Ее пульс сообщил ему, что она будет жить. Михаил нахмурился. Оставшиеся в живых были серьезно ранены.
– Ты хочешь, чтобы я отвез ее в клинику? – спросил Грегори.
В клинике его люди дадут ей немного плазмы, залечат раны и исказят ее воспоминания так, что она никогда не сможет точно сказать, что с ней случилось.Стирание памяти дорогого стоит, занимает много времени и по его мнению, делают из выживших дважды жертв. Михаил повернул ее бледную руку и осмотрел ее сломанные, грязные ногти.Она была ребенком с улицы и, скорее всего, никто не станет слушать, если она начнет болтать о вампирах. В Городской больнице ее отмоют и опять выкинут на улицу. А нетронутые воспоминания, возможно, научат ее быть более осторожной. Он достал один их своих ножей.
—Мы вернем ее к своим.
Прижав ее к земле, чтобы быть уверенным, что она не шевельнется, он сделал несколько быстрых четких порезов в местах ран от проколов. Она даже не стонала.
Дэниэл и Омар прибыли для обеспечения прикрытия. Майкл приказал Омару пойти к телефону–автомату, набрать 911 и оставить девушку возле телефонной будки. Грэгори посмотрел на него. Это, конечно, не было проблемой – но он усомнился в его решении.
— Ты слишком сентиментален в отношении них — сказал Майкл. Зазвонил его телефон.Он говорил по телефону прищурив глаза, так же, как это делал Грэгор. Не важно, что думал Грэгор, им нужно убраться отсюда, как только он повесит трубку. Он был слишком занят, чтобы еще нянчиться с этими глупыми людишками.
Это был его отец. Его отец, который телефон никогда в руки не брал.
— Приезжай в Зал, как только сможешь.
— В чем дело?
— Ничего. Не срочно. Грэгори с тобой?
Майкл нахмурился из-за этой неопределенности.
—Да.
—Приведи и его тоже.
Телефон замолк.
Семейные дела Фостинов обсуждались в двух местах – В Зале и Дома. Дом был крепостью, где выросли Михаил и его братья. Если бы родители назначили встречу там, вопрос, возможно, касался бы их ближайших родственников. Зал же был местом обсуждения их коммерческих дел, подвал пекарни их отец отделал деревянными панелями и антикварными вещами, возвращающими во времена Запрета, используя средства, которые он украл у бутлегеров. В те времена Зал торговал элитными спиртными напитками, и в своем роде был одним. Он обслуживал эксклюзивные группы вампиров Западного побережья.
Встреча в Зале означала, что это дело было публичным и требовало решения Совета.Но его отец ушел в отставку два года назад. И если кто– нибудь был вынужден созвать Совет, то это мог сделать только сам Михаил.
Грэгори позвонил их брату Алексу, и узнал, что их с женой тоже вызвали, так же как и жену самого Грэгори, но никто из них ничего не знал.Должно быть, что–то чрезвычайное произошло и все что мог себе представить Михаил, пока они с Грэгори мчались в верхнюю часть города, имело мрачные сценарии.
Их договоренности с Европой рухнули.
Их брокеры обманули их.
Спускаясь вниз по улице, они очень быстро добрались до Зала, сметая оборонительные кольца как телохранительной, так и магической защиты их святыни от злоумышленников, пробивая себе дорогу к сердцу здания – библиотеке. Михаил толкнул дверь и шагнул прямо к своему отцу, который ждал их, облокотившись спиной на камин. Они круглый год разводили камин в библиотеке, потому что эта комната всегда была сырой, да и вампирам никогда не может быть слишком жарко.
— Ну, так что случилось?
— Мы ждем Александра и Хелену, - ответил его отец.
— Ты можешь мне хоть что–нибудь сказать?
— Нет.
Они закрыли глаза и сразились в силе воли – старый князь против молодого. Его отец немного сдал, находясь в отставке, но его сила была по прежнему огромна. Михаил сейчас был сильнее, чем когда–либо, но недостаточно, чтобы низвергнуть старого князя.
—Достаточно, скоро вы все узнаете.
Затем вошла мать Михаила вместе с женой Грэгора, Мадленой. Его мать, которая, как правило, носила кимоно и шали с бахромой, сейчас была одета в черный деловой костюм, надеваемый только на похороны и встречи с адвокатами.Он открывал ее ноги, ноги, которые однажды заставили плакать мужчин в кабаре «Веймар» в Берлине. Это был плохой знак, раз она его надела. Она одарила его обеспокоенной улыбкой и сухим поцелуем в щеку.
Он начал раздражаться.
Мадлена обняла его. Никто в мире больше не обнимал его, но он мирился с этим, возможно, потому, что в ее жилах текло так много его собственной крови. Ее обращение прошло через переливание ей крови всей семьи Фостинов, – в том числе и его – что сделало ее самой сильной из обращенных в последнее время. Она, казалось, не замечала этого, так как все свое время она проводила сидя дома, за написанием научной фантастики.
—Мелодраматично, да? — сказала она
Грэгор налил себе виски и уселся в удобное кресло.
Майкл хотел сохранить трезвую голову, что говорило о его прагматизме.
—Алекс! — произнес Грэгор.
Ему больше ничего не нужно было говорить.Все вздохнули соглашаясь с ним.Алекс всегда опаздывал.
