Наталья Иртенина - Зов лабиринта

Старший следователь городской прокуратуры Василий Остапчук был седовлас, тучен, страдал одышкой, в подражание знаменитому коллеге, комиссару Мегрэ, курил трубку и ввиду грядущей пенсии мечтал о небольшом домике в холмах за городом, обязательно с садом. Еще к этой характеристике можно прибавить то, что старший следователь слыл угрюмой, мизантропической личностью. Впрочем, это не мешало ему не только слыть, но и быть грозой бандитов и жуликов, попадающих к нему в руки.

Работу же в прокуратуре Остапчук ненавидел всем нутром, хотя и не позволял никому догадаться об этом. Ненавидел за то, что вся эта грязная рутина как две капли похожа на то, о чем обычно врут в книжках и в кино. И нет смысла решать, что здесь является отражением, а что – отображаемым. Подобными рассуждениями кормятся разве что плохие журналисты. А хороший сыщик точно знает: среди тех, кто километрами строчит убойные романы и сценарии, нормальных людей не водится.

Старший следователь Остапчук вошел в распахнутую настежь дверь, не вынимая рук из карманов летнего плаща (ко всему – был мерзляв), тоскливо оглядел гостиную и с трубкой в зубах, давно погасшей, зычно осведомился: «Ну, что тут у вас?». На его голос из недр квартиры тотчас вынырнул долговязый, но обладающий грацией балеруна юный лейтенант Куницын. «Взгляните сами, шеф. – Приглашающий жест. – Это что-то ненормальное. Абсолютный бред. Совершенно зверская расправа. Даже кошка что-то почуяла…» – «Какая кошка?» – «Соседская. Женщина, которая вызвала милицию, утверждает, что ее кошка обезумела возле двери этой квартиры и задала стрекача». – «А где она сейчас?» – «Кошка? Не знаю. Убежала». – «Женщина!» – «А-а. Я уже взял у нее показания, шеф. Сейчас ей оказывают медицинскую помощь». – «Что с ней?» – «Пыталась образумить кошку. Свидетельства чего остались у нее на лице». – «Вот только сумасшедших кошек мне не хватало».

Остапчук пошарил в карманах, вытащил спички и раскурил трубку. И только после этого привычного ритуала стронулся с места – осматривать место преступления.

В небольшой комнате, по обстановке – кабинете, работали фотограф, эксперт-криминалист и врач. Тело убитого оставалось нетронутым. Мужчина сидел за столом в неудобной позе. Туловище наклонено, голова на две трети покоится внутри разбитого монитора компьютера. На столе большая лужа крови. «Впечатляет. Определенно впечатляет». Старший следователь Остапчук не любил давать длинных комментариев. «Еще больше впечатляет, шеф, то, что дверь кабинета была заперта изнутри». – «Имитация?» – «Невозможно. Замок односторонний. Простая задвижка. Окно тоже наглухо закрыто. Потайные ходы исключаются». – «Классика». – «Шеф?» – «Я говорю – классика детектива. Убитый наедине со своим трупом. Замаливает грехи за закрытыми изнутри дверьми. Гена, что-нибудь определенное есть?»

По мнению Гены Лыкова, судебного медика, определенными в этой ситуации были только две вещи. Во-первых, монитор сначала опустили на голову жертвы, разумеется, с большим размахом и силой, а также с особой жестокостью, потом снова опустили на стол, вместе с головой. Во-вторых, сам себе нахлобучить на череп эту штуку мужчина не мог ни при каких обстоятельствах. Еще горстку вполне определенных вещей подкинул следователю Куницын. Убитый – доктор исторических наук, судя по библиотеке, специалист по культуре древней Индии, преподавал в частном гуманитарном университете, тридцать один год, женат, детей не имеет. Соседями в семейных ссорах и неладах замечен не был – совсем даже наоборот. Жена… теперь уже вдова – «небезызвестная писательша», как отрекомендовала ее пострадавшая владелица обезумевшей кошки, автор нескольких романов, работает в жанре мистического триллера. Местонахождение на момент убийства и по сию пору неизвестно.

«Док, могли вот это все проделать слабые женские руки?» – «Хм, ну, если сильно любящие руки, да в состоянии аффекта – теоретически могли». С серьезной миной на лице Лыков почесал подбородок. На днях ему предстояла процедура развода с женой, и эту долгую, шумную историю смаковали на десерт едва ли не во всех отделениях милиции города. «Лейтенант, объявите срочный розыск». – «Да, шеф». – «Денисов, заканчивайте тут. Тело можно уносить. И не забудьте приобщить к делу… мгм… орудие убийства».

После осмотра остальных помещений квартиры, во время которого Остапчук то и дело что-то бормотал себе под нос, лейтенант вновь был призван к ответу. «Ну, что там еще наплела вам озверевшая кошковладелица?» – «Шеф, это не она озверела, а ее домашнее животное». – «Неважно. Так что эта укротительница кошачьих показала?»

Почтенная старушка показала следующее: живет она на третьем этаже и через день выгуливает на поводке свою любимицу Симону. Возвращаясь сегодня как обычно с прогулки, она ровным счетом ничего не подозревала и предавалась мыслям о земляничном пироге, который ждал ее дома. Каково же было ее удивление, а затем и огорчение, когда обычно тихая и ласковая Симона вдруг встала на дыбы и наотрез отказалась сделать еще хоть шаг вперед. Произошло это как раз перед дверью квартиры на втором этаже, где живут «профессор» и его жена-«писательша». Озверевшая Симона начала рвать и метать, шипеть и рычать, совершенно как маленький лев. Когда же хозяйка попыталась успокоить ее и объяснить, что такое поведение для воспитанной сиамки неприлично и ужасно, кошечка вцепилась восемью передними когтями ей в нос и в ухо. Подвергнувшаяся предательскому нападению женщина от испуга выронила из рук поводок и завалилась на пол. В падении и позже в положении лежа ей открылась причина кошачьего неистовства: дверь означенной квартиры была наполовину отворена и оттуда разило чем-то очень нехорошим, прямо-таки жутью из квартиры тянуло…

В этом месте душераздирающего повествования Остапчук поднял брови, вынул трубку изо рта, издал многозначительное «Мгм» и снова взял мундштук в зубы.

Зайти в страшную квартиру истекающая кровью женщина не решилась. Кошки к тому времени след простыл. Таким образом на место происшествия была вызвана бригада скорой помощи, милиция и служба спасения. Последняя – на случай, если пришлось бы спасать откуда-нибудь перепуганную Симону. Но не найдя никаких объектов для спасения, в том числе и свихнувшейся сиамки, служба вскорости убыла. Милиции же пришлось посягнуть на частную собственность, высадив дверь кабинета, где и был обнаружен труп. Между прочим, оперативники, первыми попавшие в комнату, тоже испытали на себе некое мистическое потустороннее влияние, плохо поддающееся внятному словесному описанию.