Фрэнсис Вилсон - Прикосновение

Я искренне благодарен д-ру Джону де Пальма, д-ру Энтони Ломбардино, д-ру Мартину Зайденштайну, д-ру Нэнси Спруил, д-ру Стивену Спруилу, д-ру Альберту Цукерману.

Все эти люди, имеющие ученые степени в различных областях знания, помогали мне написать эту книгу, просвещая меня в больших и малых вопросах, в отношении которых они являются или даже не являются специалистами.

— Здесь чувствуете? — Специальной иглой Алан дотронулся до ее правой ноги.

Бедняжка покачала головой. Во влажных глазах ее вспыхнул страх.

— Боже! Она ничего не чувствует!

Последние слова принадлежали невысокой светловолосой девушке — дочери больной, — стоявшей неподалеку. Алан бросил взгляд в ее сторону и подумал, что лицо говорящей по степени бледности вполне смогло бы посоперничать с хлопчатобумажной занавеской, отделявшей смотровую часть его кабинета от административной.

— Подождите, пожалуйста, за дверью! — Он постарался произнести эти слова таким тоном, что девушка сразу же сообразила: сказанное — не просто просьба. В мгновение ока она исчезла из кабинета.

Алан продолжил осмотр. Попутно он перебирал в памяти все, что успел почерпнуть из истории болезни этой уже немолодой женщины, лежавшей перед ним на смотровом диване в лучах флуоресцентных ламп. Почерпнуто было не так уж и много: Элен Дионас, начальная стадия диабета, легкая форма гипертонии… Более двух лет эта дама не показывалась в его клинике, и вот сегодня вечером ее доставила сюда дочь…

Не более чем полчаса тому назад Алан сидел дома и с удовольствием смотрел по телевизору повторный показ вчерашней комедии. Вдруг раздался звонок и усталый голос дежурной из приемного покоя сообщил, что поступила одна из постоянных клиенток Алана, не способная на этот раз ни двигаться, ни говорить.

Вообще-то Алан уже знал, какой диагноз он поставит ей через несколько минут, однако обследования не прерывал.

— Здесь? — Он коснулся тыльной стороны ее правой ладони.

Женщина вновь покачала головой. Алан вонзил иглу в ее левую ладонь. Больная отдернула руку. Ногтем большого пальца он провел вдоль ее правой ступни. Мышцы ноги сократились. Алан приподнял пациентке правую руку и велел ей пошевелить пальцами. Рука бездействовала. Стоило Алану только отпустить ее, как она тотчас же плюхнулась безжизненным куском мяса на матрас.

— Улыбнитесь, — попросил Алан.

Женщина попыталась выполнить его просьбу, однако оказалось, что ее воле повинуется лишь левая часть лица.

— А как насчет бровей? — Для примера Алан сам немного подвигал бровями.

У Элен также задвигались обе брови.

Алан прослушал ей сердце — ни хрипов, ни шумов, пульс нормальный.

— Это удар, Элен. Артерия в левом полушарии мозга блокирована, вследствие чего вами утрачена способность управлять правой стороной своего тела.

— О, Боже мой! Я так и думала — она парализована! — послышался из-за дверей голос дочери, конечно же, подслушивавшей их разговор.

«Почему она не заткнется?» — раздраженно подумал Алан. Естественно, он понимал, что дочь напугана, и в глубине души даже сочувствовал ей, но в эту минуту ему было вовсе не до нее. К тому же своими причитаниями она лишь ухудшала и без того скверное состояние матери.

— Я не знаю, Элен, как долго это протянется. Возможно, со временем кое-какие функции восстановятся… Не исключено также и полное выздоровление, однако стопроцентной гарантии я вам дать не могу. К тому же сейчас пока даже нельзя сказать точно — что именно восстановится и как скоро. — Алан взял женщину за здоровую руку и почувствовал, как судорожно сжались ее пальцы. — Сейчас мы переведем вас наверх, а завтра с утра начнем анализы. Одновременно приступим к физиотерапевтическим процедурам. Мы будем заботиться о вас и постараемся провести всестороннее обследование. Кризис уже миновал. Забудьте о нем. С этого момента вы должны начать работать над восстановлением двигательных функций — ведь от ваших стараний зависит очень многое.

Элен криво улыбнулась и кивнула.

— А теперь прошу извинить меня. — Алан отпустил ее руку, повернулся и подошел к двери, где вся в слезах уже стояла дочь больной.

Заметив Алана, она бросилась ему навстречу:

— Что мне делать? Я хотела…

Алан сжал ее плечо.

— Самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, это пойти к ней и объяснить, что по выходе из больницы она некоторое время поживет с вами и что на ближайшую Пасху вы пригласите ее подруг…

Девушка с удивлением посмотрела на Алана:

— Но я не…

— Именно так вы и поступите.

— И вы полагаете, что она сможет вернуться домой?

— Да, примерно через неделю. Конечно, сейчас она уверена, что ей суждено умереть в стенах нашей больницы, но спешу заверить вас, что это не так. В настоящий же момент больше, чем в чем бы то ни было, Элен нуждается в том, чтобы кто-то держал ее за руку и говорил с ней о будущем, о том, что жизнь продолжается, что она продолжает оставаться ее маленькой частичкой… — Алан легонько подтолкнул девушку к занавеске. — Ступайте к ней.

Мак-Клейн, старшая медицинская сестра приемного покоя, женщина лет шестидесяти, увидев Алана, с вопрошающим взглядом взялась обеими руками за поднос, на котором было расположено все необходимое для проведения липопротеиновой пробы. Алан отрицательно покачал головой, давая понять, что в этом нет необходимости. Проверив глазное дно Элен, он не обнаружил никаких признаков повышенного внутричерепного давления. Незачем пожилой женщине делать спинномозговую пункцию, если для этого нет специальных показаний.

Алан подписал процедурный лист, продиктовал данные осмотра, отдал последние распоряжения и, попрощавшись с Элен Дионас и ее дочерью, наконец-таки покинул здание больницы, сел в свой автомобиль марки «игл» и отправился домой. Он ехал не спеша короткой дорогой, через пригород Монро, где дома сгрудились вокруг небольшой бухты, будто бы нетерпеливые купальщики, готовые по первому же сигналу инструктора броситься в воду. Алан любил ездить поздно ночью по пустынным улицам — в это время ему не приходилось все время тормозить и вновь набирать скорость, дабы избежать кошмарных пробок. Он мог ехать спокойно. Дорога была гладкой. Свежий ветерок врывался в полураскрытое окошко. Алан вставил в магнитофон кассету с записью песни «О, Ги» в исполнении группы «Ворон». Он наблюдал, как мелькают за окнами машины обшитые досками фасады магазинов. Принятый поселковым муниципальным советом проект реставрации поселка (и почему это только пригороды Лонг-Айленда по-прежнему продолжают называть поселками?) пришелся Алану не по душе: предполагалось реставрировать здания в стиле XIX века — времен китобойного промысла, хотя ближайший район, где когда-то промышляли китобойцы, находился много восточнее — в Ойстер-Бей или Колд-Спринг. Однако теперь, проезжая мимо стилизованных под старину магазинчиков и ресторанов, специализирующихся на рыбных блюдах, Алан не мог не признать, что выглядели они превосходно. Теперь Монро стал чем-то большим, нежели просто одним из крупных пригородов Нью-Йорка, расположенных вдоль «элитарного северного побережья» Лонг-Айленда. Вид харчевен и антикварных лавок вызывал к жизни образы прошлого. Будто воочию видел Алан седовласого Измаила с гарпуном на плече, спешащего в гавань, для того чтобы взойти на борт «Пекода» и… проходящего мимо ультрасовременного видеосалона…