Веда Талагаева - Нереально

Нет на свете ничего хуже, чем звон будильника по утрам. Но в то утро я восприняла этот ужасный звук с облегчением. Лежала, прикрыв глаза, и слушала, как ночь со звонким мерзким треньканьем превращается в утро. Сама ночь-то выдалась неплохая (Как все наши ночи с Лешкой!). Виной моей странной любви к будильнику был сон, привидевшийся под утро. Не погрешу против истины, если скажу, что сон был из категории «кошмар».

Воздух в комнате уже посерел, сквозь прикрытые шторы с улицы просачивалось раннее утро, а в голове еще возникали, как стоп-кадры в кино черно-белые картинки-воспоминания. Густое черное озерцо, расплывается по полу. Посреди него безжизненная рука лежит раскрытой ладонью вверх. Зыбкий, как будто мигающий силуэт на темном фоне окна.

— Сима-а! Серафима-а! Просыпайся, будильник пропел. Пора вставать.

— Лешик, отстань!

Я потянулась и мягко толкнула Лешку плечом, когда он уткнулся лицом мне в грудь.

— Почему это? — удивился Лешка, — Ночью ты другое говорила.

— Ну, это было ночью, — с притворным безразличием зевнула я, — И вообще, юноша, к чему этот пыл? Я почти что замужняя женщина!

— Так и я почти женат, — хихикнул Лешка и сполз с кровати, — Ладно валяйся, тогда я первый в душ.

Он прошлепал босыми ногами в коридор, шаря по полу взглядом в поисках тапочек. Я откинулась на спину и прикрыла глаза. Этот сон…Он не в первый раз. Он повторяется уже вторую неделю, но я его и раньше видела. Когда-то очень давно…Не могу вспомнить, да и не хочу.

— Кстати, вчера звонила мама, мои ждут нас в следующую субботу, — подал из коридора голос Лешка.

— Угу-м, — ответила я, поворачиваясь на бок.

— Да не напрягайся, они ужасно рады, — Лешка оглянулся через плечо и улыбнулся, — Не каждый день их сын женится на спортсменке, комсомолке, красавице.

— Да, повезло им, — стряхивая с себя последние остатки ночного наваждения, вздохнула я, и спустила ноги на пол.

— Вот и умничка, — одобрил Лешка, берясь за дверную ручку ванной комнаты, — А сегодня отметим широко в своем узком кругу.

— Угу-м, — подтвердила я уже гораздо оптимистичнее.

— А в ванну я все-таки первый, женушка.

Тир закрывался, когда мы шли мимо в сторону нашего бара. Судя по тому, что из игрушек, предназначенных в награду современным Вильгельмам Теллям, остался только огромный розовый слон, печально поникший ушами в уголке, работать стрельбищу осталось недолго.

— Ну, пожалуйста, Сима! — Лешка сжал мой локоть и жарко зашептал мне в ухо, — Я поспорил с Сорокиным, что ты завалишь этого слона.

— Поспорил? — я строго воззрилась на него, — А ты смотрел фильм «Девчата»? Знаешь, что бывает, когда споришь на свою девушку?

— Ну, Сим-Сим, я же поспорил только на то, что ты стреляешь, как "Ворошиловский стрелок"! — взмолился Лешка, — Я же хочу гордиться тобой.

Я вздохнула.

— Как автомат Калашникова. На что поспорил-то?

— На ящик пива, — гордо отрапортовал Лешка.

— Так что ж ты сразу не сказал? — возмутилась я и направилась к смотрящим на меня черным прикладам винтовок.

Лешка бросил призывные взгляды остальным членам нашей банды и вперед меня помчался в тир к заправляющему там усатому дядечке.

— Извините, пожалуйста, можно вашего слоника выиграть?

Поздним вечером того же дня розовый слон мирно дремал на кресле в нашей спальне. Лешка тоже крепко спал, наотмечавшись нашего «обручения». Так эффектно по новой моде он обозначил факт подачи заявления в ЗАГС. Я была не в обиде: мой будущий редко позволяет себе такие фокусы. Сама я лежала, прислушиваясь, как они со слоном посапывают, и старалась вызвать внутри себя чувство покоя. Не стоит себя накручивать, не стоит увлекаться страшными снами и придавать им слишком много значения. Волноваться надо о том, что реально.

Сказано — сделано. Я задремала, пригревшись рядом с Лешкой и успокоившись. Не знаю, как долго длилась приятная дрема, но меня вдруг вывел из нее звук, послышавшийся в темноте. Я вздрогнула, открыв глаза, и тихо поднялась, стараясь не разбудить Лешку. В кухне кто-то был.

В сумочке в прихожей у меня лежал шокер. Потихоньку выудив его из кармашка, я прокралась по коридору и заглянула в приоткрытую дверь.

На кухне горела настольная лампа, с которой я обычно готовилась к лекциям. В ее свете среди кухни стояла темная фигура и с увлечением рылась в холодильнике. Достав с полки банку «Спрайта», темная личность распечатала ее и принялась пить, что твой пустынный верблюд в оазисе. Моя рука, грозно сжимавшая шокер, повисла в воздухе. Так-так, кто же это у нас? Короткая приталенная курточка, облегающие джинсы, полусапожки на шпильках, ноги от ушей, роскошная грудь, длинные светлые волосы, ветреная челка и наглые зеленые глаза с ресницами, как в рекламе туши. Я, уже не таясь, прошла на кухню и села на табурет у двери.

— Замечательно. Стоит только заснуть, как моя сестра вламывается ко мне в квартиру и под покровом ночи ворует газировку в холодильнике.

— А, Симочка! — Дина обернулась на звук моего голоса и мило похлопала длинными ресницами, — Я вот тут была мимо по делам, решила заглянуть к младшей сестренке.

Я посмотрела на настенные часы.

— В три часа ночи?

— Ну, да! — бодро объявила Дина и села на другой табурет, закинув ногу на ногу в стиле Шерон Стоун, — А похавать нету?

Любая другая растолстела бы в миг, если бы ела столько и запивала газировкой, но только не моя сестра. Фигуру, данную ей от бога, не могло испортить решительно ничто. Такой же была и мама. Я же походила на папину родню. Ее я, правда, никогда не видела, а с тех пор, как папа бросил нас, и не слышала. Но, говорят, что я похожа на него: худощавая, угловатая дылдочка, с копной коротких непослушных волос. Не блондинка, в отличие от Дины, и глаза у меня более темные, папины.