1.
Мистер Яковлев скользнул взглядом по столам с покером, рулеткой, блэк джэком, баккарой и направился к кассе, дабы разменять фишки и погрузиться в пучину неуемных страстей. Новое обращение «мистер» было непривычно и жало, как новехонький галстук за сумму, которую он еще год назад не решился бы озвучить и в самых смелых мечтах, да и теперь казалась слишком большой для того, чтобы тратить ее на кусок ткани. Ярослав подумал, что хорошо было бы вдобавок к обещаниям рекламного проспекта заодно убить в себе жадность, а равно и глупость, но приходилось довольствоваться малым.
В первом же зале, у рулетки, он встретил — да нет, практически натолкнулся! Да нет, это она практически налетела на него своим нулевым бюстом! — дочь босса, Агату. Девочка лет шестнадцати по настоянию отца тоже поехала в «Скид-Неппа» отдыхать и лечиться, и Яковлев не знал, надо ли этому радоваться. Грядущий развод пока висел дамокловым мечом, а от Агаты можно было ожидать чего угодно. Птичке с зубами щуки не хватало лишь опыта, который, как известно, приходит с третьим разводом.
Этот гибрид появился на свет в Филадельфии, чудном городе, который, к слову, ждал и самого Ярослава: не далее как вчера был подписан приказ о переводе его из осточертевшего российского представительства. Шампанское, икра, аплодисменты!
Раскланявшись с боссовой дочкой, Ярослав побрел обживать новый ареал обитания.
От названия казино и всего развлекательного комплекса с гостиницами, площадками для гольфа и пассажами для цельнодневного шоппинга веяло чем-то неуловимо французским, но почему-то долетало ощущение не парфюма, а аптеки, банок с формальдегидом и лекарств. Яковлеву казалось, что весь этот остров — низенький французский аптекарь в очках, выставляющий в лавке маринованный зародыш наподобие г-на Оме.
Казино располагалось на острове, оторванном от мира тупых, жующих, грязных примитивов. Метастазами эстетики остров взорвали выросшие развлекательные центры, парки, гостиницы, пляжи и рестораны, и сердцем этого тропического буйства было казино с палладиевыми шестами для танцовщиц и ваннами из шампанского «Dom Perignon Cuvee» для них же. «Скид-Неппа» скрывал в своих стенах и открывал своим гостям целый мир, и в одном из кабинетов этого роскошного заведения и находился сейчас мистер Яковлев. Отхлебнув спирально взлетавшие пузырьки и взяв в кассе горсть фишек, он направился к рулеткам и покеру, намереваясь провести отпуск как можно целесообразней. Ярослав не страдал лудоманией и потому расчетливо и методично откладывал сумму, которую мог спокойно проиграть без того, чтобы прослыть мотом или жмотом, что суть две стороны одного явления — неумения держаться комильфо.
Также мистер Яковлев намеревался совместить приятное с полезным и принять здесь некоторые рекомендованные медицинские процедуры: остров славился своей лечебной грязью.
Сам он здесь был по настоянию босса, оплатившего с несказанной щедростью отдых своего «ценнейшего сотрудника». Его ждало новое место, захватывающие перспективы, несомненный карьерный рост и осязаемая надежда затесаться в зятья господину президенту совета директоров. «Она же младше тебя лет на двадцать, скотина», — мысль мелькнула, прокрутилась в голове рулеточным шариком и канула в Лету, поскольку Яковлев честно себе признался, что слишком маленькие сиськи Агаты его заботят куда больше, чем ее нежный возраст.
Столик, за который уселся перекусить Яковлев, занимали слегка знакомый ему русский бизнесмен изпод Саратова и приблудившийся американский журналист из начинающих, но очень заметных звезд.
— Как дела, дружище, — широко улыбнувшись, словно расписавшись маркером на стене, Клайв протянул широкую ладонь. Она оказалась сухой и твердой. Яру сразу понравился этот человек.
— Ярослав Яковлев, рад встрече.
У Царькова руки были, наоборот, влажными. У Ярослава осталось неприятное впечатление, будто прикоснулся к куску сырого теста.
— Ну что, я предлагаю выпить… — журналист не договорил, потому что прямо ему в тарелку шлепнулась горошина, слетевшая с вилки толстяка за соседним столом. Размашистая улыбка американца погасла. Тут же к столу ловко подлетел официант, подхватил блюдо, умчался за заменой. Брезгливо стряхнув скатившуся на скатерть горошину, Клайв мрачно зыркнул на толстого. — Похож на отбивную, — пошутил Яр, стараясь, однако, чтобы шутка не донеслась до объекта. Клайв и Царьков тихонько засмеялись.
— Я вам сейчас расскажу, какую штуку провернул однажды, кх-кх, наш бизнес губерна… — начал Царьков, но свет мигнул, и Яковлев мигнул от неожиданности: в ресторан ворвались гангстеры — в кожаных плащах, с автоматами. Толстяк, швырявший горошинами, икнул, дернулся и сполз под стол — проворно, будто кусок студня с ножа. Главарь банды обвел взглядом помещение. Все притихли, даже девчонка у шеста замерла в раскорячке. Мочевой пузырь Яковлева нехорошо сжался, как бывало, когда его, маленького, застигали за каким-нибудь непотребством. Повинуясь внезапному порыву, он поймал взгляд главаря и указал глазами под стол. Гангстер недоуменно нахмурился.
В следующее мгновение грянула музыка, «бандито» взлетели на сцену, срывая с себя плащи и плавки, и дамы возбужденно загалдели. Яковлев облегченно выдохнул, а толстяк выполз из своего убежища.
— Никак не могу привыкнуть, что на отдыхе, — извиняясь, произнес он. Он смущенно улыбнулся, но тут же заложил салфетку за ворот и принялся за форель под соусом с эстрагоном. Ел он азартно и аппетитно, соус капал с пальцев-сосисок. Яр тоже подцепил кусочек трюфеля. Похоже, его мелкого малодушия никто не заметил, а если и заметил, то тактично промолчал. В конце концов, в современном мире, где на каждом шагу случаются теракты, каждый должен быть готов не злить сумасшедших…
— Все прерывают и прерывают, — пожаловался Царьков. — Кх-кх, извините, то ли я ледяного шампанского перепил, то ли вчера голос сорвал, когда мы в номере с девочками под кара… кх-кх… оке пели. Хотя я вообще серьезный, кх-кх, человек, и бизнес у меня есть… ну, не так чтоб шибко великий, а так, реги… кх-кх… ональный, — он утерся салфеткой и протянул руку к графину с водочкой. — Вот, собственно, что я хотел о нашем бизнесе сказать. Кх-кх. Яковлев начал заверять, что примет участие, и прочее, и прочее, но сам в это время думал о другом: кажется, мелькнуло в толпе знакомое лицо… Может, ему и показалось, да и вообще у страха глаза велики, но вроде бы это была жена…
— А чего я про здешний курорт, кх-кх, скажу, — грустные глаза Царькова смотрели на Ярослава внимательно и неотрывно. — Так я скажу прямо: уезжайте. Кх-кх. Вы хороший человек, и мне было бы грустно, елси б и вы… кх-кх… как все здесь… кх-кх… Уезжайте, Ярик, как можно скорей.
