Дана Посадская - Кинжал

Белинда скучала.

Она сидела у окна своей башни, узкого, словно бойница. Солнце уже опускалось в море и пылало, как расплавленное золото в печи алхимика. Белинда вспомнила, как в юности она отдавала дань моде на философский камень и тому подобное, но весьма недолго, ибо стремилась быть во всём оригинальной и ненавидела кому-то подражать.

В этот день Белинда выглядела просто изумительно; ей можно было дать и двадцать пять и даже двадцать; но, к сожалению, некому было на неё полюбоваться. Конечно, если неожиданно нагрянут гости, она тут же преобразится и станет похожа на столетнюю каргу — так часто последнее время случается, просто проклятие какое-то…

— Может быть, и в самом деле проклятие, — протянула она задумчиво вслух, перебирая кольца своих длинных, роскошных волос — тёмно-каштановых, с алым отливом — красное дерево, кровь и корица.

— Клотильда! — крикнула она капризно.

Клотильда мгновенно возникла на пороге. Её огромные зелёные глаза с узкими злыми щелями зрачков смотрели на Белинду пристально и, как всегда, с непонятным выражением. Восковые узловатые пальцы лежали неподвижно на хрустящем кружеве передника.

— Принеси карты, — бросила ей через плечо Белинда, — Да побыстрее. Я хочу проверить…Мне пришла в голову мысль, что кто-то мог наслать на меня проклятие, и именно из-за этого я ни с того, ни с сего, превращаюсь в старуху в самые неподходящие моменты. Что ты об этом думаешь?

Клотильда ничего не сказала (как и следовало ожидать), только пожала сутулыми плечами. Белинда продолжала, любуясь тем временем своими руками — хрупкими и белыми, словно безделушки из тончайшего фарфора:

— А если так, то кто бы это мог сделать, а, Клотильда? Может быть, тётушка? Или эта белобрысая Ульрика? Или… — она приподняла густые брови, склонив голову к плечу, — или это ты, Клотильда? Впрочем, не думаю. Ты, конечно, хочешь этого больше, чем кто бы то ни было … но вот сил у тебя маловато, не так ли? — И она расхохоталось во всё горло, как девчонка. Взгляд Клотильды, как лезвие, скользнул по её изящно запрокинутой шее.

Отсмеявшись всласть, Белинда топнула ногой:

— Довольно глазеть. Я же сказала, принеси мне карты…живо!

Клотильда послушно повернулась, но в этот же миг в дверях появилась фигура незваной гостьи — девушки, вернее, ещё девочки, лет семнадцати на вид.

Она была мокрая — вся, с головы до пят, и дрожала от холода, стиснув узкие плечи худыми руками, покрытыми гусиной кожей. На ней было линялое ситцевое платье, превратившееся в мокрую набухшую тряпку и липнувшее к тоненьким, как камышинки, ногам. Русые волосы свисали вдоль впалых щёк жалкими сосульками, с которых непрерывно капала вода. Губы распухли и посинели, а в глазах застыл беспредельный животный ужас.

— Так! — раздражённо вскричала Белинда, поднимаясь из кресла, — только этого мне не доставало. Утопленница! Клотильда, не стой ты столбом, принеси хоть что-нибудь вытереть эту дурочку!

Девочка без звука опустилась на пол и прижалась к стене, озираясь исподлобья, точно дикий зверёныш.

Появилась Клотильда с покрывалом в руках.

— Встань, — приказала девушке Белинда.

Та с трудом поднялась, глядя на неё, как ягнёнок, брошенный в клетку со львами.

— Сними платье.

Девочка покорно скинула платье, обнажив щуплое, ещё полудетское тело. Клотильда шагнула к ней, девушка взглянулана неё почти слепыми от ужаса глазами, но не шелохнулась; Клотильда ловко закутала её в покрывало.

— Теперь можешь сесть в кресло, — распорядилась Белинда.

Замотанная в тёмно- сиреневый бархат, посреди огромного кресла с золотыми подлокотниками, девочка смотрелась ещё более жалко и нелепо. Белинда тяжко вздохнула, демонстративно скрестив руки на груди.

— Итак, — произнесла она не слишком приветливо, — ты утопилась. Может быть, скажешь, почему?

Мертвенно- бледное личико дёрнулось, точно от удара; уже слегка порозовевшие губы разлепились, и хриплый голос с трудом произнёс:

— Где я?

— Ну вот. — Белинда возвела глаза ввысь. — Начинается. Ты у меня, детка, в моём замке. Только не спрашивай меня, почему ты здесь. Об этом я сама не имею ни малейшего понятия. Впрочем, дело тут, наверное, в том, что последнее время мне фатально не везёт. Очевидно, это всё-таки проклятие.

— Кто вы? — прошептала девушка.

— Я? — Белинда насмешливо скривила губы, — Можешь называть меня…например, госпожа Белинда. Наверное, именно так меня звала бы Клотильда, если б могла говорить. Впрочем, когда-то я была для неё просто Белиндой…но это неважно.

— Вы не человек? — Девушка внимательно взглянула в золотисто-карие хищные глаза Белинды.

Та усмехнулась.

— А ты не так глупа, как может показаться. Впрочем, нетрудно поверить во всё, что угодно, после того, как прыгнешь в реку, а окажешься в старинном замке, правда?

— Это был пруд, — поправила девушка без всякого выражения.

— О, нет, — Белинда всплеснула руками, — только не пруд! Там же такая грязь и гниль…Пожалуй, Клотильда, тебе стоит её вымыть.

— А почему она… — девочка робко покосилась в сторону Клотильды, — почему у неё…

— Кошачья голова? — с усмешкой закончила Белинда. — Видишь ли, это что-то вроде наказания… вполне справедливого, правда, Клотильда? Когда-то давным-давно мы были подругами, но я была намного красивей и талантливей, и Клотильда вечно мне завидовала. И однажды она решила превратить меня в кошку. В результате у неё, как всегда, ничего не вышло, в кошку превратилась она сама. Я не злопамятна, поэтому решила ей помочь, и вернула ей человеческое тело…вот только голову оставила кошачью. Теперь бедняжке ничего не остаётся, кроме как мне прислуживать. Она меня страшно ненавидит, а за что? Сама же во всём виновата. И потом, с человеческим лицом она была не намного привлекательней. Ладно, вернёмся к тебе. Как тебя зовут, маленькая дурочка?

— Мария. — Девочка, слушавшая, как заворожённая, вдруг затряслась, испуганная звуком собственного имени.

Белинда поморщилась.

— Не нравится мне это имя. Если ты останешься в замке, придётся назвать тебя как-то по-другому.

— Я… — девочка выпростала из-под покрывала тонкую и вялую, как водоросль, руку и провела ладонью по лбу, — я…умерла?

Белинда фыркнула:

— А разве ты не этого хотела? И наверняка из-за какой-нибудь банальной любовной истории, разве не так? Как же это скучно…

— Если я умерла… — девушка сжала кулаки, напружинившись в кресле, — почему я …здесь?