Усеянные перьями дубовые части представляли собой кольцеобразные сооружения в полтора метра. Сломать такой тотем голыми руками человеку было невозможно.
Зверь присел возле сломанного тотема и положил на него свою широкую покрытую густой седеющей шерстью руку.
– Мной, человек, овладела злоба. Мной, человек, овладела скорбь, – он взял часть сломанного тотема, где были кольца и стал выдергивать из них широкие разноцветные перья. И запускать в воздух. Перья птицами начинали кружить вверху тут же подхватываемые слабым ветром.
– Десять лун назад. В наш лес пришли закованные в металл люди с золотым гербом. Эти люди, – он сжал круг и тот, хрустнув, сломался, – убили наших детей, наших жен. Спалили нашу стоянку, наш дом, – его глаза застыли. В них сейчас всплывал ужас той ночи.
– Когда мы вернулись с выгона, все были мертвы. Шаман, истекая кровью, рассказал что случилось. Он заклял нас уйти на север. Уйти в раздельные земли. Но мы не смогли. Мы пошли мстить, – он ударил по земле мощным кулаком и с ветвей вспорхнули маленькие черные птицы. Перья кружили вокруг и медленно опускались на землю.
– Когда мы нагнали их, был рассвет. Как сейчас, шаман, – он поднял голову и на его морду упали первые лучи восходящего солнца пробежав по запекшийся крови и рассеченным ранам зверолюда.
Люмен сидел рядом и молча слушал исповедь Рыдка. Его затылок начинал зудеть от попадающих на него лучей. Но пока было терпимо. Только в такое время он мог хоть немного почуять тепло солнца.
– Мы напали на них. Мы били их. Рвали своими когтями, – он посмотрел на свои руки. На некоторых пальцах не было когтей. – Но их было больше. И эти железки мешали нам добраться до их кожи, чтобы разорвать ее. Распотрошить, – перед серыми глазами Рыдка проплыло красное перо.
– В конце концов мы получили свою кровь и сложили свои головы. Все кроме двух. Кроме Рыдка и Кркла. Второй, проклял все и всех. Рассказал мне о скрытых в чаще тотемах. О силе, таящейся в них. Кркл был сыном нашего шамана и знал, что тот очень давно заточил в них злых духов способных дать невиданную мощь тому, кто снимет печать. После, он умер от ран, нанесенных ему твоим племенем. Остался только Рыдк. Рыдк мучался. Рыдок не мог уйти. Он должен был отомстить, шаман, понимаешь? – зверолюд поднял голову и уставшими глазами посмотрел на Люмена.
– Рыдк быстро нашел в чаще тотемы злых духов и, выбрав один, сломал его. После все было как во сне. Сколько горя принес Рыдк злым людям. Если бы Рыдк знал, что натворит, то просто бы ушел в болота и там пропал. Не все твое племя злое. Не все заслуживало смерти, – зверолюд схватился за голову раскачиваясь из стороны в сторону. – Ушел бы в болото и пропал… Не все заслуживали смерти…
– Ты сделал что должно. Теперь уходи. А я упокою этих злых духов, – Люмен встал и подошел к зверолюду. Положил на его голову руку и посмотрел на восходящее солнце. Его лицо начало краснеть. Он зажмурился и отвел его в тень. Накинул капюшон и подошел к одному из тотемов.
– Может тебе помочь, белый шаман? Таких, как ты я еще не видел. Ты помечен белой рекой, человек. Прям как наш шаман, он тоже был помечен белой звездной рекой при рождении, – Рыдк тяжело поднялся, разминая уставшие мышцы. Его тело источало силу, а дух непомерную вину за случившееся.
Люмен коротко мотнул головой и осмотрел тотем. Бревна были гладко ошкурены и сбиты друг с другом деревянными кольями. Кольца, украшавшие верхнюю часть тотема усеяны разноцветными перьями сотен птиц. Было еще что-то. Что-то неуловимое. Что-то, что мог почуять только практикующий магию крови.
Это был охранный оберег закопан в центре схождения трех тотемов.
Когда люмен подошел к этому месту и положил ладонь на землю то понял. Там была могила шамана. Он принес себя в жертву, когда заточил трех демонов. И только подобная кровь. Кровь его рода могла снять печати.
Снята была самая слабая печать. Каждая следующая заточала демона сильнее и выше уровнем.
Рыдк почистил свою шкуру, изучил раны и медленно стал удаляться в чащу пока чернокнижник его не окликнул:
– Что за раздельные земли на севере? – безучастно бросил Люмен. Но внутри ему было интересно.
– Земли, где живут нелюди. Земли, где нет людей. Там, – он посмотрел на свою усеянную ранами руку, – теперь место, таким как я.
Высокая буро-серая фигура скрылась в чаще. Спустя пару минут лес затих. Словно и не было здесь никого. Казалось он даже не замечал Люмена, корпящего над тотемами.
Птицы снова вернулись на ветки. Ветер заиграл листвой. Мимо пробежала лиса, гонящая зайца.
Люмен сидел и изучал старые руны, вырезанные на тотемах. Он водил по их контуру своим пальцем представляя как давно шаман из племени Рыдка создал их. И запечатал в них трех бесов.
Надписи были ужасно косноязычны. Казалось каждой не хватало маленького штриха, чтобы придать им современный вид. Тот который он привык видеть и писать сам. Но может быть это слог зверолюдов. Некая недосказанность, что делает их рунное письмо самобытным и таким сильным. Пусть руны и косноязычны, но в них чувствуется мощь их создателя.
Посидев пол часа около тотемов Люмен расшифровал письмо. В тотемах были заточены древние демоны. И заточены они были на долгие веки. Но все же у них был один выход. И он собирался сейчас его для них закрыть.
Демонолов достал кинжал и вылил на его лезвие обеззараживающую, дурнопахнущую жидкость. Вытянул ладонь и в очередной раз порезал ее. Его кровь быстро сворачивалась. Пару минут и раны затягивались сами. Он был словно прирожден для магии крови. Но она истощала его, каждый раз забирая красную жидкость в уплату за свои услуги.
Люмен провел лезвием, и линия на ладони окрасилась в красный. Он водил острием кинжала всегда по одним и тем же.
Лезвие начало темнеть, но чернокнижник сразу убрал его в ножны не позволяя магии начать пить его кровь. Он пальцем другой руки макнул в густую жидкость и принялся писать новые руны поверх старых широкими красными росчерками.
Так он сделал один раз. Так сделал и второй. Теперь снять новые печати должен только он. А он вряд ли вернется еще раз в это лес, к этим богом забытым тотемам.
Ломать и забирать души демонов он не стал. Это было слишком опасно и не предсказуемо. Он, конечно, мог потратить на это время и приблизиться на две странице к разгадке тайны гримуара, но не стал.
Из всей бесовской речи своей книги он понимал только последний разворот, в котором и узнал о тайне.
Язык был неуловим, как и его символы для человеческого глаза. Но когда он однажды изучал гримуар то вдруг понял, что здесь он способен понять несколько строк. Он не знал как. Он просто понимал, что там было написано.
Из того что ему удалось понять Люмен узнал, что если заполнить книгу душами демонов, то в конце она способна что-то сделать. Но последнее слово так и не поддалось его глазам, смешавшись в безумном вихре символов и букв, и исчезнув на страницах гримуара.
Учитель про книгу ему никогда не рассказывал. Только перед своей смертью. Он вызвал его к себе и вручил ее. Просил продолжить его дело. Рассказал, что раньше он охотился за демонами пока не нашел его. Дальше стал заниматься воспитанием неожиданного ребенка и слишком увлекся, не заметив своей смерти.
Он рассказал о магии крови. О демонах. О книге, в которую можно их запечатывать. У него их было две. Красная и черная. Обе как близнецы. Одну он отдал Люмену и объяснил, как с ней работать. На вопрос, что делать, когда закончатся страницы. Он ответил, что поймешь сам, в нужный момент книга подскажет. Главное держи ее всегда с собой. А дальше старик ушел в себя и больше не общался с Люменом до самой смерти. После которой и начался его длинный путь.
Глава 7 - Суд
Назад Люмен шел долго и не спеша. Может быть лес или еще что-то не хотело отпускать чернокнижника из этого места. Может это были воющие и ноющие души демонов, теперь бесконечно обреченные прозябать в этом лесу. Люмен старался не думать об этом странном и холодном чувстве у себя внутри.
