– Ничего себе! – только и смогла произнести дочь, а муж принялся устанавливать мебель на свои места.
– Как ты думаешь, что тут произошло? – спросила Люся.
– Не знаю. Возможно, электромагнитные поля, – высказал предположение Миша, сам того не подозревая, повторив догадку милиционера Петровского. – Нужно бы электриков пригласить.
– А мать попа хочет, – заметила Люся.
– Поп тоже не помешает, – охотно согласился прагматичный Миша.
Они еще раз обошли квартиру. После уборки в ней царил относительный порядок. Оставшись довольными делом своих рук, а еще больше тем, что никаких экстраординарных явлений во время их присутствия не наблюдалось, они покинули помещение.
– Ну чего там? – спросили любопытствующие соседи.
– Все нормально, – сообщил Миша. – Ничего, прямо скажем, не происходит. Имел место некий беспорядок, но мы его ликвидировали. Так что, граждане, можете спать спокойно. Если в тещиной квартире чего и было, то теперь в ней полный порядок.
И они отбыли восвояси, оставив публику размахивать руками и делать всевозможные предположения.
На следующее утро Дусина внучка отправилась в школу. Придя в класс, девочка вытащила из портфеля и надела на шею поверх коричневого форменного платьица найденную вчера монету. Монета висела на тонком красном шнурке, ранее перевязывавшем коробку шоколадных конфет «Сказки Пушкина», и, по мнению Наташи, выглядела просто сногсшибательно. Во всяком случае, она немедленно привлекла внимание ребятишек.
– Чего это у тебя? – с любопытством спросил сосед по парте Славик Безухов.
Наташа только пренебрежительно повела головкой.
– Медаль, – предположила Ира Новгородова.
– «За спасение утопающих», – хихикнула Светка Костюк.
– Это военная медаль, – сделал вывод Безухов. – Видите, звезда…
– У отца стащила, – съехидничала Светка.
– Дура ты! Ничего не у отца, – небрежно отозвалась Наташа.
– Сама дура… Ну скажи, где взяла?
– Не важно. Это древняя монета.
– Мо-не-та! Монета – котлета, монета – ракета… На помойке нашла, – продолжала ехидничать Светка.
– Сними, дай посмотреть! – заканючил Славик.
– Не дам!
– Ну дай!
– Отстань!
Прозвенел звонок, призывавший к началу урока.
– Ребята, успокаивайтесь, – потребовала вошедшая в класс учительница. – Дружно встали. Здравствуйте. Садитесь. Тема сегодняшнего урока – работа над ошибками. Вчера вы писали диктант…
– Я только одним глазком гляну, – продолжал ныть Славик. – Наташечка… ну пожалуйста!
Не глядя на соседа, девочка отрицательно покачала головкой. Тогда Славик решил добиться вожделенной вещи силой. Он попытался сдернуть шнурок с шеи Наташи. Та немедленно влепила мальчику затрещину.
– Самсонова… Безухов… Чем это вы заняты? – возвысила голос учительница.
– А чего он лезет, – плаксиво произнесла Наташа.
– Безухов, в чем дело?
– Я только хотел посмотреть…
– На что посмотреть?
Славик ткнул пальцем в монету.
– Самсонова, что это ты нацепила?
– Украшение, – отозвалась Наташа.
– Украшение?! Ну-ка, дай взглянуть.
Девочка сняла монету и протянула ее учительнице. Та бегло глянула на цацку, покрутила ее в пальцах, потом вернула Наташе.
– Спрячь, и чтобы больше я эту дрянь у тебя на шее не видела. Ты что, собака? Это собакам вешают подобные бляхи.
Класс засмеялся. Наташа обиделась на насмешку, но свою обиду до времени удержала при себе.
– Все, кончили! Ты, Самсонова, кстати, написала диктант на тройку. И вот что мне интересно. У тебя и у Безухова одни и те же ошибки. Кто у кого списывал? Признавайтесь!
На перемене к Наташе подошел Вова Пушкарев, мальчик, пользовавшийся в классе репутацией очень умного и чрезвычайно много знающего человека. Обычно он не снисходил до такой мелочи, как Самсонова, да и вообще с девчонками не общался. Однако на этот раз нарушил собственные правила. Дело в том, что Пушкарев постоянно что-то собирал, или, как он выражался, коллекционировал. А коллекционировал он очень многое. Во-первых, марки. Это было основным увлечением. Но, кроме знаков почтовой оплаты, шустрый ребенок собирал значки, спичечные этикетки, форменные пуговицы, а вот теперь добрался и до монет. Их он начал собирать недавно, однако в его коллекции, кроме алюминиевой мелочи стран народной демократии, разных там Польш, Чехословакий и ГДР, имелся американский цент, английский пенс и шведская крона. Присутствовали и медяки царствования последнего императора, а кроме них, и почерневший дырявый полтинник с профилем Николая Второго. Но подлинной гордостью нумизматической коллекции Вовы Пушкарева являлся громадный медный екатерининский пятак.
Монету, висевшую на шее Наташи, он видел только издали, но она чрезвычайно заинтересовала его.
– Наташа, покажи, пожалуйста, – попросил он весьма вежливо.
Девочка взглянула на чистенького упитанного блондинчика в аккуратном костюмчике. Вова давно нравился ей. Однако держался он гордо и отчужденно, на девочек вовсе не смотрел. Теперь же, когда Пушкарев сам подошел к ней, Наташа почувствовала на себе завистливые взгляды подружек, в первую очередь Светки-змеюки. Наташа немного подумала, потом полезла в портфель, достала монету и протянула ее Вове.
– А мне так не дала! – заорал Славик и в сердцах выскочил из класса.
– Дырявая, – недовольно произнес Вова, разглядывая монету.
Наташа пожала плечами.
– Можно я ее поизучаю, а в следующую перемену верну тебе?
– Пожалуйста.
– Робя! Жаба разбилась! – заорал вернувшийся Славик, с грохотом распахнув дверь класса.
Жабой звали учительницу русского языка и литературы, которая только что вела урок в их пятом классе.
– Как разбилась?! Что с ней случилось?! – заорали ребятишки.
– С лестницы грохнулась! – продолжил Славик. – Башка вдребезги! Руки, ноги – навыворот!
– Врешь!.. Не может быть!..
– Идите сами и посмотрите.
Ребята повалили из класса, наслаждаться редкостным зрелищем.
А случилось вот что. Александра Яковлевна Эйбоженко, известная среди учеников как Жаба, направляясь в учительскую, поскользнулась, упала и, кубарем пролетев два лестничных пролета, распласталась в рекреационном зале второго этажа. Сбежались школьники, выскочили из учительской педагоги и в ужасе смотрели на недвижное тело коротконогой толстенькой хохлушки. Наконец, она еле слышно застонала.
– «Скорую»… «Скорую» вызывайте!.. – завопили ее коллеги.
– Что с вами случилось, Александра Яковлевна? – спросила директриса, наклонившись над страдалицей.
– Меня толкнули, – еле слышно прошептала та.
– Кто толкнул?
– Не знаю… Сильно… Это… не ученик…
