Он улыбнулся и размашисто перекрестился.
– Спасибо тебе… Тихий.
Дмитрий Силлов
Z – значит зомби
(Из цикла «Роза миров»)
– Какого кутруба тебе надо от меня?
Она рванулась, но я держал ее крепко.
– Если хочешь жить, не стоит ходить по старым кладбищам. Видишь эти знаки? Z – значит зомби, пора уже знать такие простые вещи.
– Но здесь похоронены мои папа и мама! И мне наплевать на знаки, которые выставили слуги Чистильщиков. Я ходила сюда и ходить буду!
Девчонке было от силы лет пятнадцать, но храбрости ей точно не занимать. Прийти вечером в эдакое поганое место, вокруг которого расставлены красноречивые знаки с литерой «Z» – на это не каждый мужик решится. Да и днем никто не рискнет подойти к вычурной кладбищенской ограде, уже местами рассыпавшейся от коррозии, – ржавчина моментом сжирает все, к чему прикоснутся грязные лапы Низших.
– Кладбище заражено, – терпеливо пояснил я. – Один из проклятых мутантов, которых люди теперь называют магами Земли, повадился оживлять здесь мертвецов. Теперь это его вотчина до тех пор, пока мы не поймаем его.
– И это поможет? – криво усмехнулась девчонка.
– Поможет, – терпеливо кивнул я. – Сначала колдуну отрубают обе ноги, чтобы он не смог убежать. Потом рассекают туловище по диагонали, слева направо, деля при этом сердце на две половинки. И лишь после этого отсекают голову. Это старый способ для уничтожения магов Земли и их отродий, которых колдуны поднимают из могил для служения себе.
– Я знаю, – кивнула она. – Казнь Z исполняется тремя ударами меча. Ее проводит самый сильный из Чистильщиков округа. У тебя широкие плечи и мощные руки. Тебе приходилось быть палачом, незнакомец?
Кутруб ее побери, девчонка оказалась проницательней любой гадалки! Мы не ходим большими отрядами, бряцая доспехами и тыча факелами в темноту, как туповатые городские стражники. Мы скрытно патрулируем зараженные территории, чтобы не спугнуть тех, на кого охотимся. Но она просчитала меня быстрее самого опытного воина. Мало ли кто проходит мимо кладбища в сумерках, завернувшись в плащ. Скажем, припозднился человек в кабаке, спешит себе короткой дорогой домой, и вдруг видит девочку-подростка, собирающуюся пролезть сквозь дыру в ограде. Чем не версия? Так нет, вычислила с ходу, будто у меня на лбу написано, кто я есть на самом деле.
– Ну так как? – напирала девчонка, сверкая глазами. – Покажешь мне свои ладони, добрый человек, заботящийся о ближних своих? Или же окажешься лицемерным ублюдком, таким же, как все Чистильщики, боящиеся своего прошлого, настоящего и будущего?
– Мне нечего бояться, – сказал я, протягивая ладони вперед. – Да, мне приходилось проливать кровь – и красную, и черную, которая течет в жилах живых мертвецов. И я не стыжусь этого.
Ей хватило лишь одного взгляда, чтобы удостовериться. Шрамы на моих ладонях не оставляли сомнений – два знака Z, выжженные раскаленным железом. Один старый, едва видимый. Второй свежий, все еще порой напоминающий о себе, если сжать кулак слишком сильно. Так метит гильдия Чистильщиков веры своих лучших воинов, готовых исполнить любой приказ.
– Палач, заслуживший оба шрама… – еле слышно прошептала девчонка. – Один из лучших… Нет, самый лучший.
Ее осведомленность начала меня настораживать. Девчонка знала о ритуальных казнях и тайных знаках Гильдии и не боялась шататься по ночам вблизи проклятого места. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: она слишком непроста для обычного ребенка…
– Кто ты? – негромко спросил я, кладя ладонь на рукоять меча, скрытого полой плаща.
– Я самая обычная дочь своих родителей, – бесцветным голосом произнесла девочка. – Та, которая семь лет назад сумела спрятаться, когда ты убивал кладбищенского сторожа и его жену в Стоунхенде. Помнишь их, Палач?
Я пожал плечами. Мало ли кого мне приходилось убивать за годы служения в гильдии Чистильщиков. Хотя… Ну да, помнится, было что-то такое. Некий колдун из Низших проклял кладбище, и я зачистил там всё, что двигалось. Славное было время, не то что сейчас, – патрулируешь территорию целыми днями, словно какой-нибудь неофит, а ночной смены все нет и нет…
– Я просто выполнял приказ, – проговорил я, следя за каждым движением маленькой бестии.
Ее глаза не нравились мне все больше. Они менялись, становясь похожими на мутные стеклянные шарики, вживленные под веки. Такие превращения порой случаются с глазами живых после того, как они умрут. И такими они остаются, если мертвец вдруг вылезет из могилы и пойдет себе шляться по земле в поисках сладкой и теплой живой человеческой плоти…
Меч зашипел, вылетая из ножен. Я слышал, что зомби, оживленные магами Земли, могут ненадолго маскироваться под живых. Но, признаться, не ожидал, что эта маскировка бывает столь правдоподобной. Что ж, тем не менее, я вычислил очередную тварь. Теперь осталось лишь проделать будничную рутинную работу…
Меч взлетел вверх… но удара не последовало.
Нет, жуткий ночной монстр не бросился в сторону, пытаясь уйти от сверкающего клинка. Девчонка стояла на месте, глядя на меня своими мертвыми шариками и протягивая небольшое зеркальце. Это было настолько необычно как для живого, так и для мертвого, что я невольно остановил удар.
– Взгляни, – проговорила она. – Посмотри на отражение собственных глаз, доблестный Чистильщик веры. А после можешь убить меня. Или себя.
Маленькое зеркало ярко блестело в свете только что взошедших Сестер – двух лун моего такого несовершенного мира. Сам не знаю почему, но я посмотрел… и отшатнулся.
Впервые в жизни меч выпал из моей руки, но это меня ни в коей мере не волновало. Потому что там, в зеркале, я увидел себя. Свои глаза, похожие на мутные стеклянные шарики, вживленные под веки. И свой белый плащ с глубоким капюшоном – саван, в котором Чистильщики веры хоронят своих лучших воинов.
– Удивительно, что ты не заметил всего этого раньше, правда ведь? – усмехнулась девчонка, обнажив ряд крупных, острых зубов. – Мертвые не видят того, что не хотят видеть, пока их не ткнут носом в очевидное. В этом они очень похожи на Чистильщиков веры. Хотя последние не верят и очевидному, пока лично не познакомятся со смертью.
Она говорила что-то еще, поднимая с земли мой меч, но мне было уже все равно. Я всю жизнь боролся с нечистью, но умер – и сам превратился в чудовище. Высшие, которым я служил верой и правдой, не сочли нужным подарить мне достойную смерть. Так что теперь мне абсолютно нет дела до того, что ночной монстр с неженской силой замахивается моим мечом и со знанием дела наносит первый удар…
