Тот гневно замычал, задвигал руками и ногами. С неожиданной ловкостью и быстротой сел, изучая Пантелеймона мутным взором.
Тот подал ему стакан и таким образом мгновенно наладил контакт и взаимопонимание.
Гадость исчезла в глотке верзилы - можно было забояться, что вот сейчас она его и добьет окончательно.
Но ничего такого не случилось. Напротив, в бесцветных глазах Ступы заиграло некое подобие разумной жизни.
- Чего надобно? - хрипло спросил пропойца. - Плесни-ка еще.
- Будет покамест, - отозвался Челобитных. - Ступников - ты будешь? - Он отбросил неуместных в данной беседе «сударя» и «господина».
- Ну, - кивнул тот нетерпеливо, поглядывая на штоф.
- Чудесно, - сказал Пантелеймон. - Или не чудесно, пока не знаю. Есть повод усомниться. Я ведь к тебе из столицы, мил человек.
Это не было правдой, но протодьякон решил повысить свой статус в глазах провинциала.
На Ступу это известие не произвело, однако, никакого впечатления.
- Так и знал, - пробормотал он.
- Что ты знал?
- Много вашего брата ездит…
- Ну и что скажешь мне, чем порадуешь? Свезешь, куда попрошу?
- Смотря куда попросишь…
- Да ты идти-то в состоянии?
- Я-то?
Ступа презрительно посмотрел на протодьякона и легко спрыгнул с кровати, прошелся гоголем взад и вперед.
Встал на носки, на пятки - будто на медосмотре. Изготовился дыхнуть, но протодьякон вовремя отпрянул и прикрылся локтем.
- Верю, верю!
- Ты не смотри, что я выпимши. И не суди. Не судите, да не судимы… -… будете, - докончил протодьякон. - С этим все ясно. Мне надобно в Зуевку.
Он умышленно назвал конечный пункт путешествия - вдруг повезет? Вдруг этот субъект с похмелья забудет о былых страхах и решит, что ему море по колено?
Может, и впрямь налить ему еще по-быстрому, чтобы мозги замутить?
Проводник, однако, был не настолько пьян и не до того деградировал с похмелья, чтобы его можно было взять просто, с налета, голыми руками.
- Исключено, - твердо вымолвил Ступа, и это прозвучало настолько необычно, на городской просвещенный манер, что протодьякон даже опешил.
Он только и мог тупо спросить:
- Почему?
- Проклятое место, дьявольское… - Ступа был предельно откровенен. Пантелеймон даже заподозрил его в осведомленности насчет истинной деятельности пришельца.
Иначе к чему изъясняться мистическими категориями? Впрочем, это наверняка лишь оборот речи. -… Бывал там однажды, по молодости, так неделю по лесу плутал, чуть не сдох. Кружило меня, и худо стало… С тех пор - ни ногой. Туда много пришлых ушло, и ни один не вернулся.
- А тамошние, местные? Бывают здесь?
- Может, и бывают, да я не встречал. Короче: в Зуевку не повезу. Добирайся, как хочешь.
- Ну, а ближе?
- Ближе - это как? - подозрительно спросил Ступа.
Челобитных вздохнул и назвал Крошкино - место, куда изначально и намеревался попасть.
Верзила внимательно посмотрел на него. Протодьякон перехватил этот взгляд, впитал его и с немалым удивлением признал, что хмель непостижимым образом полностью выветрился из головы проводника. На него смотрел абсолютно трезвый и подозрительный человек.
Оба помолчали. Ступников отвел глаза и взялся за стакан. Пантелеймон ему не препятствовал.
- Дальше ты скажешь, что ученый, - изрек, практически утверждая, Ступа.
- Почему же не сказать, когда оно так и есть, - пожал плечами протодьякон.
- Ну, ясное дело! Я другого и не ждал. Я только «ученых» и переправляю. И всех - только в одном направлении, обратно еще никто не попросился. Как думаешь, почему?
Неужто осели у нас, корни пустили, детишек нарожали?
- Это я уже слышал, и не раз, - терпеливо сказал протодьякон. - Наука требует жертв. Для вас же, местных, стараемся. Определив яд, можно найти противоядие.
- И это я слышал. За тарелочками охотишься?
- Как повезет. Нарисуется тарелочка - займемся тарелочкой.
- А если черт нарисуется?
«Что он все черта-то поминает? - подумал Пантелеймон. - Шила в мешке не утаишь, так? Или впрямь знает что-то?»
- Понадобится, и чертом займемся, - сказал он уклончиво.
- Ну-ну… Тысчонку попрошу с вас.
«Однако он неприхотлив», - внутренне поразился Челобитных, но вида не подал. С напускной неохотой он вынул тысячерублевую купюру, показал Ступе. Тот посмотрел на протодьякона, как на помешанного.
- Не рублей, мил человек, - голос его сделался ласковым и сострадательным.
Теперь Пантелеймон поразился по-настоящему, и на сей раз - неприятно. Однако!
Его явно ввели в заблуждение в отношении аппетитов таежных жителей.
- А не треснешь, Ступа? - спросил он тихо.
Вместо ответа проводник вытянулся на своем лежаке и прикрыл глаза.
- Пятьсот, - предложил Пантелеймон.
- Не на базаре, - сонно откликнулся Ступа.
- Шестьсот.
Проводник не ответил.
Глядя на его застывшее лицо, Челобитных понял, что торговаться бесполезно. Во сколько, хотелось бы знать, обойдется лошадь у крошкинцев? Впрочем - какое ему дело? Деньги-то не его. Другое дело, что при таких расценках их может не хватить…
- Ладно, будь по-твоему, - сказал протодьякон. - В рублях по курсу сойдет?
- По продажному, - уточнил Ступа, уничтожая иллюзию крепкого сна.
- Откуда тебе его знать-то, продажный курс? - осведомился Пантелеймон, отсчитывая деньги. - У вас тут даже обменника нет.
- Слухом земля полнится.
- Половину сейчас, вторую - на месте, - твердо постановил протодьякон. - Давай, держи, пока дают.
Ступа резко сел и уставился на купюры. Некоторое время он что-то соображал, прикидывал, пока не принял решение в пользу гостя.
- По рукам. - Он протянул протодьякону грязную, мозолистую ладонь. Тот вяло и с некоторой брезгливостью пожал ее.
- Ну, пошли, - пригласил Ступа, сгребая деньги и пряча их в карман.
- Что - прямо сейчас? Так вот сразу?
- А чего волынить? - усмехнулся проводник. Он скинул башмаки, роняя попутно комки засохшей грязи, пересек комнату, влез в огромные болотные сапоги. - Обувка-то подходящая у тебя имеется, господин ученый?
Пантелеймон кивнул на свои ботинки с высокой шнуровкой.
- Полагаю, что эти сойдут.
Ступа покачал головой:
- Дело хозяйское. Только речка у нас резвая, непослушная. Запросто можно и навернуться, уже доводилось.
- Переживу. У тебя, небось, и прокат обуви налажен? Я не миллионер, братец.
Уфологи на что живут? На благотворительные взносы…
Проводник засмеялся:
- Прижимистый вы народ, ученые!
- Так мы даже не на бюджете, у нас как бы самодеятельность… Все на голом энтузиазме, своими кровными расплачиваемся. Нас Академия наук не содержит - а хоть бы и содержала, она сама нищая…
