Когда все одиннадцать явились в зал так, как это делают боги, они немного подождали. Два места остались пустыми. Первое - между Огмом и Чантией; его всегда оставляли незанятым в знак признания вечного присутствия Эо. Меньший промежуток остался между Талосом и Шарой: там должен был находиться Всесильный Кайрик, Единственный и Вездесущий. Хотя Темное Солнце уже много лет не удостаивал своим посещением подобные сборища, боги испытывали такой благоговейный страх перед его могуществом, что каждый раз начинали Совет с опозданием в несколько минут, тем самым как бы предоставляя ему возможность появиться.
Когда стало ясно, что Кайрик не соизволит присутствовать, Тир, Ловкая Рука, обвел невидящим взглядом зал, задерживаясь на несколько секунд на каждом из богов, чтобы поймать его взгляд. Постепенно в зале воцарилась тишина.
Тир Справедливый обратил пустые глазницы туда, где стоял Переменчивый Темпос:
- По-моему, ты позвал нас сюда, Боевой Молот?
Темпос вышел на середину зала, который он видел как военный штаб, увешанный картами. Остальные боги остались на местах, образуя круг, хотя некоторые создали себе стулья, чтобы сидеть, или даже диваны, чтобы лежать. Вечно не знающий покоя Талос Яростный и Сьюн Огневолосая начали расхаживать до залу: Талос отрывал у карт углы, а Сьюн останавливалась у каждой блестящей поверхности, чтобы полюбоваться своим отражением. Никто из богов не возразил против такого поведения, так как эти двое по своей природе не могли секунды усидеть на месте, точно так же, как Шара никогда не смогла бы появиться на свету.
Темпос поднял руку, сжатую в кулак, и саданул ею по ладони другой руки.
- Я сыт по горло Кайриком Вездесущим! - объявил он. - Пришла пора лишить его могущества. Да будет на то ваша воля, я тут же соберу тысячное войско, возьму штурмом его твердыню и скину этого сумасшедшего бога с трона!
Темпос не объяснил своих обвинений, не представил в их поддержку никаких доказательств. Все это он проделал раньше, когда созывал богов на совет, а повторяться он не любил. Он обошел зал по кругу, злобно взирая на всех богов по очереди.
- Кто со мной?
Повелитель Битв повернулся к Шаре и Талосу, взмахнул рукой перед их глазами, и в воздухе появился образ долины перед Кэндлкипом. Хотя после битвы между Джаббаром и Гаруном не прошло и часа, стервятники Келемвара облепили весь холм, и тот стал черным от их блестящих перьев. В долине перед крепостью лежали сотни тел: эти воины погибли от удара в спину, когда пытались удрать от безумия, охватившего Черную Шпору.
- Даже сейчас ваши последователи лежат, умирая, на поле, преданные Кайриковым безумием.
- Ты забегаешь вперед, Боевой Молот, - сказал Тир Безглазый. - Мы не можем назначить наказание, не издав вердикта, а вердикт не может быть утвержден, прежде чем мы обсудим обвинение.
- Говори за себя, Безглазый! - воскликнул Талос и перевернул стол, отчего пергамент, казавшийся Тиру сводом законов, а Темпосу военной картой, полетел с шелестом на пол. - С нас довольно Кайрика! Нам известно обвинение и известен вердикт. Я поддерживаю тебя, Темпос! Мои молнии и землетрясения сровняют с землей кривой замок Безумца, мои бури развеют его Преданных по тысячам равнин!
Тир погрозил Яростному обрубком руки:
- Здесь не место твоей злобе, Повелитель Бурь. Твой долг - сохранять Равновесие, а не уничтожать его.
Предвестница Ночи Шара наклонилась вперед, сидя на стуле, и пятно темноты, в котором она сидела, расплылось перед ней.
- В таком случае, Незрячий, ясно, что предложение Темпоса служит интересам Равновесия. - Ее голос звучал как шепот, каким произносится какая-нибудь страшная мысль, давным-давно похороненная и всплывшая в минуту слабости- Равновесию угрожает не гнев Талоса, а пренебрежение Безумца. Кайрик пал жертвой собственной лжи, записанной в книге, и теперь он ни о чем другом не может думать, как о себе самом.
Тир откинулся на спинку стула, промолчав. Обсуждение перешло в уточнение обвинений, поэтому он хотел, чтобы так продолжалось и дальше.
- Кайрик распространяет это вероучение только среди своих Преданных и пренебрегает долгом нести его дальше, по всему Фаэруну, - сказал Темпос и бросил взгляд на Мистру. - Раздоры и убийства, интриги и ложь, обман и предательство - все это уходит в прошлое. Даже его последователи тратят всю свою энергию на то, чтобы плести убийственные заговоры друг против друга.
- И пока Церковь Кайрика уничтожает саму себя, страдают наши Преданные, - добавила Шара. - Если жены не лгут своим мужьям, а мужья не предают жен, если люди больше не жаждут богатств своей родни, если члены клана не убивают друг друга в ночи, как мне прикажете взращивать в них скрытую ревность и тайную ненависть, вдохновляющую людей на величие? Как мне сеять темную горечь в их души, которая заставляет стремиться к славе, золоту и власти?
- Все, что ты говоришь, правда, - вступила в разговор Чантия. Великая Мать говорила с теплотой и уверенностью. - И все же я не могу поддержать твоего решения. Разве не было бы лучше помочь ему? Вывести из того лабиринта, по которому он сейчас блуждает?
- Разумеется нет!
Мистра, к своему удивлению, услышала собственный голос, разнесшийся эхом по колонному залу, - она вовсе не собиралась говорить, тем более кричать. Как бы сильно она не презирала Кайрика, тот факт, что Темное, Шара и Талое потребовали его свержения, заставил ее сомневаться, прежде чем присоединиться к общему призыву. Они составляли тройственный союз войны, тьмы и разрушения, а потому, что бы они ни планировали, вряд ли их действия пошли бы на пользу жителям Фаэруна.
- Не хочешь объяснить поподробнее? - поинтересовался Огм. Он находился рядом с Мистрой, напротив Келемвара, и говорил таким же медоточивым и мелодичным голосом, каким барды прославляли его. - Возможно, ты хочешь, чтобы Кайрик остался таким, какой он есть?
- Возможно, и так. Он больше опасен в здравом уме, чем в безумии.
- Опасен Равновесию или жителям Фаэруна? - уточнил Летандер. Как всегда, Властелин Утра занял место рядом с Великой Матерью Чантией, готовый поддержать каждое ее слово. - Все мы знаем, насколько улучшилась жизнь смертных, с тех пор как Кайрик начал пренебрегать своими обязанностями. Излечим ли мы его, сместим ли - судьба людей только станет тяжелее.
- Тяжелая судьба может быть и хорошей судьбой, - заметила Чантия. - Тем не менее, богиня Мистра ведет себя как мать, чересчур любящая своих чад. Ей невыносимо видеть, как они страдают, и поэтому она предпочла бы оставить все как есть.
Мистра именно это и предпочла бы, но ей хватило ума промолчать.
