«Мы потерпели поражение – Круг потерпел поражение!» – подумала она в отчаянии.
Гигантский демон качнулся назад и оперся спиной о дом, заскрипевший и покрывшийся трещинами под его тяжестью, а Черная Жемчужина таяла в его когтях. Сбитый с толку и очарованный, он смотрел, как порожденная им толпа мельтешила и бесновалась в разгромленном парке. Демоны скакали, прыгали, махали руками, крутились на месте – рожденные, но погибавшие без Черной Жемчужины.
Новорожденные демоны хлынули наружу мокрой копошащейся серо-зеленой массой, напоминавшей пчелиный рой, только вот каждый из них был размером с человека или еще больше. Достигавшая высоты второго этажа куча шевелилась, демоны полосовали когтями тех, кто оказывался поблизости… а потом они сосредоточили свое разочарованное внимание на том, кто породил их. Тысячи демонов, как один, повернулись и устремились на гиганта, алчной толпой они накинулись на него, словно атакующая армия. Гигант издал яростный вопль, когда они облепили его, словно пираньи, все разом, так что лоскуты его плоти полетели в разные стороны от тысяч кромсающих челюстей и рвущих когтей. Лишь когда от него остался один остов, дымящийся миазмами, они остановились и заколебались, хлопая глазами.
И ринулись друг на друга.
Без необходимого завершения ритуала – лишенные энергий Жемчужины, которые должны были внедриться в каждого из них, – они не имели силы нападать на мир людей. И обратили свой убийственный гнев друг на друга. Демоны пожирали демонов.
Глинет с оцепенелым отвращением наблюдала, как мельтешащий рой демонов начал схлопываться, как они исчезали один в другом.
Как армия демонов таяла, утекала внутрь себя, как их вопящая толпа съеживалась, словно падая с большой высоты и исчезая в глубокой бездне. Они завершали – в ярости и резне – этот великий аборт, это недорождение тысяч и тысяч демонов… которые теперь всасывались один в другого и затем в дыру в пространстве, из которой они появились – их утаскивало сквозь трещину в вероятности с таким звуком, словно какой-то великан внезапно глубоко вдохнул. И с единым коллективным воплем отчаяния. Но где же… Где же Стивен?
Обсерватория «Лысый Пик»
Жонкиль вышла из тени и пошла к группе, собравшейся вокруг пентаграммы. Ее тянуло туда против воли. Она знала, что должна бежать. Но не могла.
Роение черных капель в центре помещения сгустилось вокруг Стивена и сконцентрировалось в его ладонях. Латилла взвизгнула. В руках Стивена лежала Черная Жемчужина.
– Нет – не сюда! Внутрь бога! Она должна быть внутри бога! Она должна кормить малышей! – выкрикивала она, в отчаянии пятясь прочь от него.
Ониксовая сфера в его руках была в точности того же размера, как Золото в Чаше, когда оно появилось впервые, – но это было нечто противоположное Золоту. Его черный свет, казалось, притягивал все взгляды в помещении. Он требовал их внимания. Они чувствовали, как их тянет посмотреть в нее. Жонкиль двинулась к Черной Жемчужине. То же сделали Уиндерсон, Гаррисон Дин, генерал и Латилла. Они пытались остаться на месте, но ничего не могли с собой поделать. Они двигались словно лунатики.
Теперь вновь отдавая себе отчет в своих действиях, Стивен не смотрел на объект, который держал в руках. Он чувствовал, как его откуда-то направляют, и знал, что надо делать. Он смотрел вперед, поверх их голов. Особенно он старался не смотреть на Жонкиль, удвоив бдительность, когда она начала упрашивать его:
– Стивен, прошу тебя, убери ее!
Он твердо покачал головой. Он ждал.
Он ждал.
Медуза.
Они глядели в Черную Жемчужину… и видели в ней себя. Видели себя отраженными в ней. Это было сферическое черное зеркало.
В нем они увидели себя такими, какими в действительности были, – свои обнаженные души.
Они начали кричать.
И все же были вынуждены приблизиться к ней; один за другим они положили на нее руки.
А затем они ушли.
Их тела попадали на пол – Уиндерсон, Г. Д., Латилла, генерал, Жонкиль, – глядящие прямо перед собой, дышащие… пустые. Их сознания, их сущности, те клочки души, которые у них оставались, были поглощены Черной Жемчужиной.
Краем глаза Стивен видел их лица, корчащиеся, искаженные, как в круглой линзе, внутри Жемчужины. Он почувствовал, как его потянуло взглянуть поближе… и заставил себя перевести взгляд на потолок.
Телескоп.
Он слышал тихий шепот внутри себя. Подойдя к металлической лестнице, он взошел по лязгающим ступеням к телескопу. По-прежнему глядя в сторону, используя только боковое зрение, он прижал Черную Жемчужину к окуляру этого модифицированного телескопа. Ее всосало туда, словно пузырь, втянутый обратно в трубочку, и она исчезла в нем. На другом конце телескопа произошел взрыв темной энергии, и вопящая, живая субстанция вылетела из него куда-то в пространство. Он взглянул, чтобы посмотреть, куда был направлен телескоп: на Луну.
Он содрогнулся, внезапно настолько ослабев, что был близок к обмороку. Ему хотелось убраться отсюда.
Но прежде он спустился к телам, лежавшим вокруг пентаграммы. Они были живы, но совершенно пусты. Коматозное состояние. Вегетативное. Отныне они будут доживать свои жизни, тихо увядая в психиатрической лечебнице.
Он осмотрелся вокруг и обнаружил шкафчик с инструментами. В нем нашлись молоток и зубило, и он поднялся с ними обратно по лестнице. Подойдя с инструментами к телескопу, он разбил его настолько тщательно, насколько смог.
– Какого черта ты там делаешь? И что случилось с боссом?
Стивен посмотрел вниз – на него глазел Крокер, задрав голову.
– Эксперимент закончен, – сказал ему Стивен. – Если вы не хотите, чтобы вас арестовали в процессе расследования того, что произошло в Пепельной Долине, лучше убраться отсюда. Скажите другим.
– Но что ты сделал с боссом? Он так глазеет в пустоту… и Жонкиль, и…
– Да, они в коматозном состоянии. Оно и к лучшему, как мне кажется. Видите пентаграмму на полу? Вы знаете, что это?
– Нет, черт побери! И не хочу знать!
– Это причина того, что они находятся в таком состоянии. Но вы ведь на самом деле не хотите, чтобы я говорил вам об этом. Уходите отсюда – или сдавайтесь полиции. Они не смогут вечно поворачиваться спиной. Вы же понимаете, они скажут, что виной всему химикаты. Из вашей лаборатории.
Крокер раскрыл глаза еще шире, потом развернулся – и ринулся вон из обсерватории, даже не взглянув на тела.
Стивен разбил еще одну линзу. Затем отбросил инструменты и вышел, чтобы сделать несколько звонков и найти машину.
Портленд, Орегон
Айра позволил себе понежиться. Просто побыть дома с семьей. В безопасности, в сытости, в тепле и зная, что хотя бы что-то завершено. Не лучшим образом завершено. Слишком многие умерли. Но это было не впустую.
