Идиллическая картина вечернего костра всегда осложняется именно этим. Пусть даже погода замечательная, дым поднимается вертикально вверх, но над каждым из сидящих у огня вьется серое облачко комаров. Только одни люди относятся к этому в общем-то спокойно, а другие нервничают, суетятся, хлопают ладонями направо и налево, и удовольствие от пребывания в тайге, от путешествия и от костра для них безнадежно отравлено.
А еще вечером сразу становится холодно. Стоит закатиться солнцу, и тут же исчезает теплый, согретый солнцем янтарный воздух. Надо натягивать куртки и свитера, теплые носки, а некоторые надевают даже шапки. Не зимние, конечно, но лыжные вязаные шапочки, и бывают они очень к месту. Человек, который не умеет вовремя утеплиться, рискует всерьез простудиться и заболеть. Больной — в лучшем случае обуза, помеха для отряда. Это в самом лучшем случае.
Спать в спальном мешке и в палатке, на мой взгляд, вполне удобно и уютно, но и к этому надо привыкнуть. Как и ко множеству мелочей, типа необходимости проветривать, сушить спальник каждое утро… Если нет дождя, разумеется. А если зарядил дождь, надо уметь ждать — спать впрок, играть в карты, вести многочасовые беседы, на худой конец пить спирт. Словом, нужно уметь последовательно убивать время и при этом спокойно относиться к сырому белью, мокрому спальнику и прочей таежной романтике.
В лесу необходимо приспосабливаться к обстоятельствам, пользоваться случаем: помыться, когда тепло и есть вода; спать, пока никто не мешает; пройти как можно больше в благоприятный для этого день. И никогда нельзя упускать ни малейшего случая поесть, даже если вроде бы и сыт.
Для человека, любящего быть не в городе и нетребовательного к удобствам, склонного к созерцательности, экспедиция оборачивается множеством приятных сторон: прерывистой пляской мотылька, шорохом рыжей лесной мыши в траве, бронзой сосновых стволов на закате, свежей водой и ветром на коже. Быстро, иногда уже к концу первого сезона, вырабатывается таежная привычка — просыпаться мгновенно, без долгого перехода от сна к бодрствованию, так характерному для города. Еще мгновение назад ты спал — и вот уже вполне проснулся, встаешь, вполне включен в происходящее. Начинаешь слышать все необычные звуки. То, что пугает новичка, — шум ночного леса, писк птицы, треск сучка, то ли самого по себе, то ли под чьей-то тяжестью, — все это перестает замечаться, и под привычные звуки спишь так же, как в городе под уличный шум. А вот стоит появиться звуку необычному, пусть и тихому, — и тут же просыпаешься, настораживаешься…
И правильно, что настораживаешься! Потому что в тайге все время множество опасностей подстерегает всех неосторожных. Опасность быть съеденным зверем, о которой говорят больше всего, — это, пожалуй, самая малая из опасностей. По мнению же большинства экспедишников, самая большая опасность — это заблудиться в тайге.
Действительно, пространства тайги колоссальны. Если идти без дорог, малейшее отклонение обернется многими километрами промаха. А примет очень мало, тем более для горожанина. Все же мы привыкли к другой, более информативной местности — где есть много примет, не говоря об указателях и дорогах.
Здесь же даже излучины таежных рек везде одинаковы, похожи одна на другую; а уж сама глухая тайга, если нет горок, воды, каких-то особых примет, тем более одинакова везде. Чехов очень хорошо описал ощущение, возникающее у едущего через громадную Западно-Сибирскую равнину, — слишком много слишком одинакового леса…
Такую сосну уже видели? Вроде бы нет… У нее же тоже была раздвоенная вершинка! Вроде была, но как-то по-другому… Тут было выше… там в другую сторону наклон… Нужно уметь считывать малейшие приметы, видеть чуть ли не микроскопические отличия.
Итак, заблудиться легко, а не обладая навыками жизни в диком лесу, не так просто выйти обратно, в «жилуху», то есть туда, где живут люди.
Нет ничего легче, чем упасть и сломать ногу; и даже не сломать, вполне хватит трещины в кости. Даже потертость, которая не позволит вам ходить несколько дней, смертельно опасна. Да и другие травмы, типа сильных ушибов или сломанной руки или ребра, не дадут вам достаточно быстро реагировать на окружающее, а главное — достаточно быстро идти.
Так же легко в тайге и заболеть, попросту не надев вовремя свитер, когда солнце уже зашло и температура резко упала. Не говоря о том, что бронхит опасен сам по себе (а ведь полноценно лечиться вы на маршруте не сможете), болезнь тоже будет убивать вас голодом, угрозой не выйти вовремя туда, где рассчитанный запас уже не нужен.
Одинокий человек погибает очень быстро — ведь голод убьет вас куда быстрее, чем срастется кость на ноге или даже чем заживет нарыв на ступне. Если идет много людей — травма, болезнь не так уж смертельно опасны. Но и в группе раненый или больной, который не может идти сам, — обуза, и он полностью зависит от воли окружающих и от их намерений. Старые экспедишники, прошедшие школу полей, и люди, воспитанные в лесу, никогда не бросают членов группы. Даже туристы, прошедшие серьезную подготовку, обычно ведут себя корректно.
Но, во-первых, быть причиной серьезных трудностей даже в самой замечательной группе не такое уж большое удовольствие. Группа спасет сломавшего ногу, заболевшего, но ценой по крайней мере неуспеха того, за чем она пришла в тайгу. А очень часто — и страданий, и здоровья других.
Во-вторых, в самопальных экспедициях царят очень разные нравы. Мне известны минимум два случая, когда раненых бросали в лесу. В первом случае туристы, по крайней мере, оставили товарищу продукты и сообщили спасателям о том, где примерно находится человек; парня спасли, хотя буквально в последний момент. В другом же случае о брошенном попросту забыли. Труп не найден.
В числе опасностей есть и переправы — ведь таежные реки очень быстрые и холодные. Три шага по каменистому дну — и собственных ног уже почти не чувствуешь. Десять шагов — и не чувствуешь уже безо всяких «почти». Хорошо, если ручеек совсем маленький и больше этих десяти-двадцати шагов делать не надо, а вода дойдет только до ваших колен…
Если речка побольше, глубиной по бедра, по пояс, то форсировать ее непросто. Это в Европейской России такую речку пересечь вброд среди лета — одно удовольствие. У сибирских рек скорость течения может быть такой, что надо переходить втроем, держась друг за друга и кружась, словно танцуя какой-то сложный танец. Или двое-трое самых опытных и сильных переправляются первыми и натягивают канат, привязывают накрепко к деревьям. Остальные переправляются, держась за трос и обязательно опираясь на палку. Дно каменистое, в лучшем случае — окатанная галька, а то и острые обломки скал, которые река не успела обкатать, сделать гладкими. Как уже говорилось, ног не чувствуешь, а бешеная вода ревет и пенится вокруг вашего бренного тела, хочет оторвать вас от каната, потащить, швырнуть и унести.
