Ира не знала, сколько все это продолжалось, но ей показалось, бесконечно долго. Наконец, Оана произнесла какое-то короткое слово, и тут произошло нечто, вообще, не поддающееся никаким законам природы. Копоть начала двигаться в обратном направлении, словно втягиваясь в свечи, а фигура при этом стала уменьшаться. Свечи горели все более тускло, и когда, наконец, фигура целиком втянулась в них, погасли, рассыпавшись мелкими искрами. Только сейчас Ира обратила внимание, что оставшиеся огарки сплошь красного цвета – от белого воска не осталось ни единой полосочки.
Свет лампы вернул комнату в первоначальное состояние. Оана откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Просидев так некоторое время, она вздохнула и повернулась к Ире.
– Ты говорит правда. Это был Александр Балабан. Он мертвый в сорок второй год. Теперь он будет снова живой. Скажи, в том доме, кроме тебя, есть другая женщина?
– В смысле? – Ира не поняла вопроса, настолько далеким было все, что осталось в Воронеже.
– Она будет иметь его ребенок.
Ира вдруг представила Димину жену такой, какой видела ее тот единственный раз – истерично орущей стоя посреди комнаты.
– Через девятый месяц будет ребенок, и Александр Балабан уйдет насовсем. Он будет тот ребенок, понимаешь?
– Понимаю. Но почему он выбрал именно ее?
– Почему ребенок будет ее? – уточнила Оана.
– Да.
– Раньше он хочет твой ребенок, но ты не можешь иметь.
– Почему же он сделал «бух»?
– Он тогда не знает тебя. Он думал, ты… хорошая. Не хорошая, а… не знаю, как сказать…
– Я поняла. А потом он узнал?
– Да.
– Он что… – Ира не знала, какое слово лучше употребить «имел», «трахнул», «любил», – он был со мной?..
– Он был внутрь тебя. Он смотрел, что там есть. Он входил… не как мужчина, понимаешь? Он входил, – она ткнула пальцем себе в рот, – здесь. И смотрел.
– А как мужчина, он войти не хотел? – обиделась Ира.
– Он хотел. Он просто хотел иметь тебя, но там нет гор. Он не тратит энергию. Ему надо ребенок, понимаешь?
– Понимаю, – Ира невесело кивнула – опять ее предпочли другой! И так всегда!..
– Не будь грустной, – сказала Оана, – это очень плохо, быть с фантом. После фантом не можешь быть с другим мужчина. Они все более плохо, чем фантом. Фантом самый… лучше всех. Не будь грустной. Он говорит, что у тебя все будет хорошо.
– А откуда он знает?
– Мы, когда делаемся фантом, можем знать то, что прошло, и то, что потом. Что будет, да? Ты будет жить здесь.
– Где?.. Здесь?!.. – Ира удивленно ткнула пальцем в пол.
– Нет-нет, в нашей страна. Будешь иметь хороший мужчина.
– Какой мужчина? Я завтра уеду отсюда навсегда.
– Не знаю, это он так сказал, – Оана пожала плечами.
Вот эта последняя фраза испортила все. До нее история получалась складной и даже, с Ириной точки зрения, правдоподобной, но счастливая жизнь в Румынии была явно притянута из какого-нибудь хэппи-энда к американскому фильму, и фальшь разрушала все предыдущее. Ире даже стало обидно, что из-за такой ерунды рухнула красивая и стройная система, но объяснить это Оане было невозможно. Даже если та сама придумала последнюю фразу, чтоб утешить ее, все равно, она никогда не признается.
Ира молчала, глядя в темное окно. Оана поднялась.
– Я сказала все. Мне надо чуть-чуть убирать стол.
– Я помогу.
– Нет. Ты гость. Ты должен отдыхать.
Они вместе направились к лестнице.
В баре уже стало тихо. Вместо зеркальных шаров горел привычный тусклый свет, и, наверное, это было к лучшему. Оана сошла вниз. Ира направилась к своей комнате, когда услышала, что хозяйка с кем-то разговаривает. Из любопытства свесилась через перила – на стуле в одиночестве сидел Хори. Увидев Иру, он оборвал разговор и взбежал наверх. Ничего не объясняя, достал из кармана бумажную салфетку и держа к свету, прочитал по слогам:
– Ира, я те-бя люб-лю, – поднял глаза в ожидании реакции.
Ира рассмеялась – настолько все это выглядело смешно и наивно. Потом, правда, спохватилась и даже поцеловала его в щеку – поцеловала не потому, что в ней проснулись какие-то чувства, а чтоб не обидеть своим дурацким смехом. А он сгреб ее своими лапищами и не отпускал, целуя в шею, щеки, губы. Она уже задыхалась в объятиях, поэтому вся вытянулась, чтоб поглубже вздохнуть, и увидела, стоявшую внизу Оану.
Наконец, Хори отпустил ее. Ира перевела дыхание, сделала шаг назад, но под порывом, бог весть, откуда взявшегося ветра, качнулась, ткнувшись лицом ему в грудь, и осталась так стоять, совершенно не понимая, что происходит. Хори осторожно положил руки ей на плечи, словно боясь раздавить. Ира слышала удаляющиеся шаги Оаны и подумала: …Я не знаю, где я буду жить, но зато я знаю, с кем я сегодня буду спать, даже если они все это специально подстроили, что скорее всего… Мысль эта не вызвала в ней никакого морального противодействия.
* * *
Спасатели расчистили дорогу уже к восьми часам, и утро получилось скомканным, потому что все спешили; лишь Ира сидела в холле и ждала. Ее сборы закончились на том, что она переоделась в свою одежду.
Оана помогала остальным, собирая разбросанные по комнатам вещи. До самого отъезда им так больше и не удалось остаться наедине …а, собственно, что я хотела еще узнать?.. Может, правда, стоит рискнуть, ведь, по большому счету, в России меня уже ничего не держит, а здесь оказался славный парень, который не понимая по-русски, первым делом выучил «я тебя люблю»?.. Это ведь вариант… но чтоб решиться на него, не хватало какого-то маленького знания, или уверенности.
Наконец, все собрались и вышли на улицу. Хори, видя, как Ира щурится и вытирает слезы, вызванные ослепительной снежной белизной, протянул очки. Она жестами попыталась выяснить, как же он без них будет вести машину, но тот, хитро улыбаясь, достал еще одни, что-то сказав при этом.
– Он говорит, что очень дальновидный человек, – перевел проходивший мимо Андрей.
Хори распахнул дверцу кабины и удержал Иру, когда та попыталась сесть в салон вместе со всеми. Она подчинилась, но ехали они молча – Хори только периодически отрывал взгляд от дороги и улыбался, глядя на соседку, а из салона доносился смех, возня и громкие голоса. Уже подъезжая к гаражу, он совершенно неожиданно повторил единственную выученную фразу. Ира и по-русски не знала, что ему ответить, поэтому лишь неловко пожала руку, лежавшую на баранке.
Виолетта с Джорджи не стали заезжать в гараж Хори. Их «Dacia» на одном из перекрестков свернула вправо, и Ира видела только, как Виолетта помахала им рукой через заднее стекло. Ира не жалела, что они расстались так просто и неожиданно – хотя Виолетта и была классной переводчицей, но больше ничего общего между ними не возникло.
