Никки последовал за нами, а Дино остался. К Никки присоединился Нечестивец, чтобы охранять нас. Я думала, что они займут место у двери, как и тогда, когда я была с Жан-Клодом и остальными, но они направились за нами в спальню. Я повернулась и заметила:
— Если бы мне нужны были зрители, я бы осталась снаружи.
— Он выглядит ручным, но он неизвестный вертигр, натренированный в боях с очень хорошими воинами. В первое время мы не можем позволить тебе быть с ним без охраны.
— Что, у меня, как у членов королевской семьи, должны быть свидетели во время постельного процесса?
— Анита, они настаивали на свидетелях не только из-за старомодной идеи, что свидетели нужны для подтверждения происходящего. Иногда свидетелей брали в комнату для того, чтобы одна половина новой королевской четы случайно не ранила или не убила другую, — сказал Нечестивец.
Я посмотрела на него, и на моем лице, должно быть, отразился вопрос.
— Не все были счастливы в своих браках, — сказал он.
На мгновение я задумалась, а затем покачала головой.
— Не знаю, что и сказать.
— Не говори ничего, просто знай, что Никки и я будем у двери, обеспечивая безопасность. Мы просто будем стоять по эту сторону двери.
— Да, какие из нас телохранители, если мы позволим тебе навредить, потому что слишком застенчивы, чтобы наблюдать, — добавил Никки.
Я нахмурилась.
Он усмехнулся.
— Но если ты хочешь, чтобы я занимался не только охраной, ты знаешь, что тебе нужно только попросить. Я буду счастлив предоставить дополнительную руку или рот.
Я нахмурилась сильнее, но он знал, что я несерьезно, не совсем серьезно, потому что его улыбка стала шире. Если бы он на самом деле думал, что я на него злюсь, он бы отреагировал на это иначе. Он был создан для того, чтобы делать меня счастливой, а не огорчать. Разумнее было бы оставить охранников на этой стороне двери. Я посмотрела на шесть футов мышц, которые все еще держали меня за руку. Даже если бы он был всего лишь человеком, он сильно превосходил меня по весу, но он им не был, и от этого становился еще более опасным. И хотя я в принципе согласилась на то, чтобы они нас охраняли, в действительности разговор по пути сюда слегка испортил мне настроение.
Мика подошел ко мне. Он обнял меня, поцеловал в щеку и прошептал:
— Ты слишком много думаешь.
Я повернулась, хмурясь, но когда его лицо было так близко, я не могла долго сердиться. Я почувствовала, как выражение моего лица смягчилось, и немного расслабилась. Я обняла его в ответ, оставив Мефистофеля одного, пока я прижималась к Мике, и позволила ему обнять меня. Я держалась за него, пытаясь понять, что заставило меня так нервничать.
Меня беспокоило то, что я видела Жан-Клода и Ричарда с другой женщиной? Нет. И тогда меня осенило: меня беспокоило то, что меня это не беспокоило, хотя смутно чувствовала, что должно было бы беспокоить. Больше того, я считала, что Зависть выглядела красиво, растянувшись между ними. Мысль о том, как они делают то же самое с одним из других мужчин, пока я наблюдаю, стягивала в тугой узел низ моего живота, и я находила это более захватывающим, но в то же время видеть Завись, натянутую между ними, не было отталкивающим зрелищем. Было ли это проявлением гомофобии? В этом ли было дело? Или я просто думала, что должна ревновать, и была удивлена тем, что не ревновала?
Я прошептала Мике в густой водопад его волос:
— Думаю, что я беспокоюсь из-за того, что не беспокоюсь.
Он отклонился, чтобы видеть мое лицо.
— После двух лет с тобой я, наконец, понял это.
Я нахмурилась.
Он засмеялся.
— Анита, ты никогда никого из нас не видела с другой женщиной. Ты думаешь, что должна ревновать, но не ревнуешь.
Я пожала плечами и отодвинулась от него. Глубоко вздохнула и сказала:
— И я бы хотела увидеть это с одним из вас, ребята, в середине, и это беспокоит меня, и она — нет… она была прекрасна. — Я нахмурилась и посмотрела на него.
Он улыбнулся и шагнул ко мне.
— Ты беспокоишься из-за того, что тебе понравилось видеть другую женщину в таком виде?
— Думаю, да, или меня беспокоит то, что это меня не беспокоит. Ах, черт, я не знаю.
— Беспокоишься из-за того, что видишь однополые сексуальные забавы и игры, тогда добро пожаловать в наш мир. — Он попытался меня обнять, но я отодвинулась.
— А тебя это беспокоит? — спросила я.
— Меня — нет, — сказал Натаниэль.
Он подошел к нам обоим:
— Мы не собираемся делать это сегодня.
— Что? — спросила я.
Он обнял меня.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Я тоже тебя люблю, — отозвалась я, изучая его лицо, потому что понятия не имела, что мы собираемся делать.
— Но ты пытаешься отговорить себя от секса.
— Не пытаюсь, — возразила я, но отвела взгляд, потому что он был прав.
— Пытаешься, — сказал он.
Я подняла взгляд и увидела, что он улыбается. Я не хотела, чтобы он мне улыбался. Мне не нравилось ощущение, что они оба более разумны, чем я. Я не люблю, когда со мной обращаются как с трудным экземпляром. Конечно, если обувь не жмет… но конкретно эти шпильки седьмого размера давили.
— Полагаю, да, — согласилась я.
— Пожалуйста, не надо, — попросил он.
Я обняла его и положила голову в изгиб его плеча.
— Мои устои пошатнулись, — пожаловалась я.
Он провел рукой по моим волосам и поцеловал меня в макушку.
— Я знаю, но мы должны переубедить Мефистофеля.
Я подняла голову и посмотрела на него.
— Что ты имеешь в виду под "переубедить"?
— Сделать его своим, нашим.
Я сузила глаза.
— Это важно, Анита.
— Почему?
— Не знаю, но для меня и для Дамиана секс был частью привязывания. Нам нужен секс, чтобы завершить это. Может быть, потому что твоя вампирская часть кормится сексом. Чтобы сделать его своим, тебе нужно на нем кормиться.
— Но… — начала я говорить.
Мика встал рядом со мной. Он прислонился к моей спине, его руки скользили по мне и по Натаниэлю, насколько он мог дотянуться, так что я оказалась зажатой между ними. Я почувствовала, как почти сразу расслабилось мое тело.
Мика прошептал:
— Мы должны быть уверены, что все новые оборотни или вампиры, в особенности сильные, полностью наши, Анита.
