— Простите… — начала я.
— Как вы меня нашли? — спросил Берлем.
— Через Молли, — ответила я.
— Молли не знает, где я, — возразил Берлем. — Никто во всей моей чертовой семье не знает, где я. Когда пускаешься в бега, как я, о семье приходится забыть раз и навсегда. И не только о семье.
— Педезис, — сказала я. — Я воспользовалась педезисом. Простите. Я нашла книгу.
— Черт, — снова сказал он.
— Пожалуйста, простите меня… — повторила я. Повисла пауза. — Они пришли за мной, и я не знала, что делать. Я понимала, что то же самое, должно быть, произошло и с вами, и логически предположила, что, если я приду туда, где вы, я буду в безопасности.
— Проклятие, — сказал Берлем.
— Да, — кивнула я.
Думаю, в этот момент он, как и я, вспомнил свой доклад в Гринвиче, после которого мы оба признались, что прочитали бы книгу, если бы представилась возможность, — и не посмотрели бы на то, что она проклята. Я-то и сейчас поступила бы так же, не знаю, как он. С тех пор как мы виделись в последний раз, его лицо стало каким-то более жестким и морщин на нем поприбавилось, а еще в волосах появилось несколько белых прядей. Хотя, возможно, раньше он их подкрашивал, а теперь ему нет до этого дела. Как же, должно быть, тяжело — оставить вот так работу… Оставить дочь.
— Как Молли? — спросил он.
— Как все подростки, — ответила я.
— Но с ней все в порядке?
Я взвесила этот вопрос. Ну, как вам сказать. Она спит с не тем парнем, но, с другой стороны, все мы так делаем. Когда я была у нее в голове, я не обнаружила там явственных признаков анорексии, или страсти к саморазрушению, или наркозависимости. Но, конечно, у нее есть ко всему этому предрасположенность: судя по тому, какую тесную связь с ней я почувствовала.
— У нее все хорошо, — сказала я.
Берлем вздохнул.
— Вы все еще курите? — спросил он.
— Да, а что?
— Угостите сигареткой.
— А, пожалуйста. — Я достала из сумки табак. — Самокрутки. Я на мели.
— Не свернете для меня? — попросил он. — Я потерял сноровку.
И к тому же у вас руки дрожат, — подумала я. Я свернула две папиросы и протянула одну ему. Мы оба закурили.
— Вот, так намного лучше, — сказал он. — Странно, как черт знает что, но лучше. Может, переберемся к огню? Вы должны рассказать мне, что происходит. Я ведь должен знать, насколько все ужасно.
Мы встали и подошли к диванам. Он сел на тот, который был завален книгами, а я — на второй. Это было все-таки восхитительное ощущение — сидеть в теплой, удобной комнате после всего, что произошло. Вот только до конца расслабиться мне все же не удавалось. Я не могла взять и откинуться на спинку дивана, как бы властно ни манила она своим уютом. Я уселась на краешек, как будто бы пришла устраиваться на работу. Пепельниц тут не было, но я заметила, что Берлем стряхивает пепел в камин, и последовала его примеру.
— Вам не следовало приезжать сюда, — сказал он.
Мне показалось, что сейчас я снова заплачу.
— Я знаю… Но я… Мне…
— Но я очень рад видеть вас снова. — Он улыбнулся — в первый раз за всю нашу беседу.
— Спасибо… я…
— И прошу меня простить за книгу. — Он вздохнул. — Я чувствую на себе ответственность за все, что произошло.
— Ну что вы, не стоит, — сказала я. — Это вы меня простите за то, что свалилась вам на голову. Но я, честное слово, не смогла придумать ничего лучше. Ну, понимаете… Находиться в одной комнате с кем-то, кто пережил то же самое, — это уже…
Берлем перебил меня.
— Насколько вы уверены, что за вами не было хвоста? — спросил он.
— На сто процентов, — ответила я. — Ну, хорошо, может быть, на девяносто девять. Но ведь им нужен только рецепт, правильно? А его они могут получить теперь и от меня — и им не понадобится искать через меня вас. Достаточно оказаться у меня в голове — там есть вся информация, которая им нужна. И уж можете мне поверить: с тех пор как я в последний раз встретила их в тропосфере — или в «Майндспейсе», как они это называют, — у меня нет ни малейшего желания подпускать их к себе, к моему сознанию или физическому телу. Вот почему я сбежала. И вот почему пришла к вам. Больше мне идти некуда. Домой я вернуться не могу. На работу — тоже…
— Железная логика, — сказа он. — Ваши слова про то, что они всего лишь заглянут в ваше сознание, чтобы получить рецепт. Они ведь хотят нашей смерти. Это вы, надеюсь, понимаете?
— Нет. Я этого не знала. Ну, я хочу сказать, что да, они, конечно, жестоки и готовы применить силу, чтобы добыть рецепт… Ну, или просто чтобы поразвлечься. Но я думала, что, когда рецепт будет у них, они оставят нас в покое.
Берлем откашлялся и снова затянулся самокруткой.
— Когда они продадут патент на этот препарат — или начнут сами нелегально его производить, — не знаю, какие там у них планы, — вряд ли им захочется, чтобы появились какие-то люди, которые стали бы сбивать им цену. Они, конечно же, захотят избавиться от всех конкурентов. Я, конечно, не знаю наверняка, но полагаю, они намерены продавать препарат — это кажется мне вполне логичным.
— Да, действительно намерены, — ответила я.
— Откуда вы знаете?
— Я…
В комнату вошла Лура с желтым подносом, на котором стояли чайник и чайные кружки. Берлем быстро отодвинул в сторону несколько газет и журналов, и она поставила поднос на журнальный столик между двух стопок книг. Она села в кресло и посмотрела на меня.
— Вы в порядке? — спросила она, глядя на меня поверх серебряной оправы очков.
— Да, спасибо, — ответила я. — Все хорошо.
— Эриел известно о проекте «Звездный свет», — сказал Берлем Луре. — Она знает, что им нужно.
— Да, я это услышала, — сказала Лура. — Откуда вы можете это знать? Мне не удалось выяснить о них ничего, когда я пыталась это сделать. Ну, кроме, конечно, самых основных вещей.
— Я побывала в сознании одного из них, — сказала я. — Мартина Роуза.
Берлем издал какой-то звук, похожий то ли на смешок, то ли на фырканье.
— Как, черт возьми, вам это удалось?
— Они ждали меня в машине. Я была в монастыре, и они, понятное дело, не могли войти внутрь и поэтому подкарауливали меня на улице. Я вышла в тропосферу прямо из монастыря и совершенно случайно оказалась в голове у одного из них. До этого я даже не знала, что они там.
— Что вы делали в монастыре?
— Пряталась от них. Это долгая история.
Берлем налил чай, пролив на поднос чуть ли не полчашки.
— Думаю, пора вам рассказать нам всю эту историю, если вы не возражаете, — сказал он. — Как книга оказалась у вас, что случилось потом, ну, и так далее.
