Мефистофель подполз к нему на коленях и без спроса коснулся лица Ашера, и, как и у меня, проследил его шрамы кончиками пальцев. Я знала, насколько деликатным было это прикосновение, как случайное касание крыльев бабочки. Ашер никак не реагировал, пока его трогал другой мужчина.
— Мой кузен Мартино стал бы сильно завидовать.
Ашер посмотрел на меня. Я спросила:
— Завидовать чему?
— Мартино думает, что он — самый красивый мужчина на свете, но он Ашеру и в подметки не годится. Или Жан-Клоду, если на то пошло, но все равно ты — самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел.
Ашер отодвинулся от него, позволив волосам прикрыть его лицо.
— Ты только что касался моих шрамов; ты знаешь, что это — неправда.
— Изуродована всего лишь небольшая часть твоего лица, — он потянулся, чтобы коснуться шрамов снова. Ашер повернул свою голову так, чтобы Мефистофель не смог до них дотронуться. Но тот был настойчивым мальчиком, и его большой палец скользнул по нижней губе Ашера.
Ашер отдернулся:
— Зачем ты это сделал?
— Потому что захотел, — ответил он так, словно в этом был какой-то особенный смысл, и предполагаю, что действительно был.
— Я некрасив, — произнес Ашер и начал расстегивать свою рубашку. Он расстегнул плотную белую ткань и распахнул ее так широко, чтобы выставить напоказ и гладкие мускулы, и глубокие ручейки шрамов, словно приглашая сравнить, как все выглядело "до" и "после".
— Ничего себе, наверное, было больно, — заметил Мефистофель.
— Ты понятия не имеешь, насколько, — отозвался Ашер.
Мефистофель протянул руку, чтобы потрогать. Ашер начал пятиться, и тут Натаниэль не выдержал:
— Ты же хочешь, чтобы он тебя коснулся, разве не так?
Ашер кинул на него не очень дружелюбный взгляд, но позволил вертигру провести его деликатными пальцами по шрамам и затем по нетронутой стороне. Он водил руками вверх и вниз по обеим сторонам тела Ашера, исследуя различия в структуре.
— Как далеко вниз идут шрамы?
— Ты пытаешься вытащить меня из моей одежды? — поинтересовался Ашер.
Мефистофель удивился и спросил:
— Разве это не то, что мы все собираемся сделать? В смысле, раздеться…
— Да, — согласился Натаниэль и посмотрел на Ашера. Его взгляд ясно говорил: "Не порть все только потому, что ты такая заноза в заднице".
— Так я могу посмотреть? — уточнил Мефистофель.
Ашер посмотрел на меня. Не знаю зачем, так как я сама была в полной растерянности. И в тот же момент Мика спросил:
— Разве ты не хочешь этого?
Ашер опять оглянулся на меня, и я, наконец, поняла его мольбу. Я подползла к нему так, чтобы я была с одной стороны, а Мефистофель с другой, и спросила:
— Хочешь, я тебе помогу немного?
Ашер кивнул. Я поняла, что он нервничает. Мужчина, к которому его влекло, пытался заставить его раздеться и назвал его самым красивым человеком, которого он когда-либо видел. Полагаю, Ашер думал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и это пугало его. Я не могла винить его за это. Я провела несколько лет, наблюдая за тем, как он подбивал клинья к парням, которым не настолько нравились мужчины, насколько ему, и как он едва ли не с презрением относился к тем, кому нравился сам. Это был хороший рецепт, чтобы быть несчастным всю оставшуюся жизнь.
— Откинься назад, — произнесла я.
Ашер заколебался, но затем сделал то, что я просила, откинувшись назад на подушки. Его волосы рассыпались вокруг лица, но он уже не пытался его спрятать. Он просто лег на спину, и я была согласна с Мефистофелем — Ашер был одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела.
Мика придвинулся к длинным, стройным ногам Ашера.
— Сначала сапоги, — произнес он.
Натаниэль взобрался на кровать и оказался на моей стороне, но опустился ниже, чтобы зеркально повторить движения Мики.
— Я думала, ты собирался просто смотреть, — заметила я.
— Я передумал, или ты не хочешь впятером?
Я улыбнулась ему:
— Я согласна, если Мефистофель не против.
Но Мефистофель уже поглаживал пальцами тело Ашера над самым краем его кожаных штанов. Он исследовал текстуру его кожи, очень осторожно, не торопясь спускаться вниз, или, возможно, она просто была более сложной в области пояса, где вместо ремня для штанов был засунут шнурок.
Ашер наблюдал, как Мефистофель поглаживает его кожу. Неприкрытое желание, которым раньше горел его взгляд в этой же самой комнате с Жан-Клодом и Ричардом, исчезло. Его лицо выглядело очень настороженно, но глаза следили за движениями другого мужчины.
— Думаю, что Мефистофель не против, — заметил Натаниэль.
Трое из нас обменялись взглядами, и затем я кивнула.
— Сначала сапоги, — скомандовала я.
Они вдвоем начали снимать с его ног мягкие кожаные сапоги. Я пододвинулась к верхней части его брюк и развязала шнурок. Мефистофель помог мне слегка приспустить их:
— Мне нравятся брюки.
— Но они закрывают обзор, — сказала я. Брюки Ашера были достаточно расстегнуты, чтобы Мефистофель мог увидеть, что шрамы спускаются ниже линии штанов. Его прикосновения были такими нежными, когда его пальцы двинулись внутрь брюк Ашера, прослеживая линию шрамов, и он как будто совсем не беспокоился о том, что засовывал руки в брюки другого мужчины.
Глаза Ашера закрылись, но я успела поймать его взгляд. Если бы Мефистофель по-настоящему трогал его там, он был бы самым счастливым вампиром, но другой мужчина сказал:
— Шрамы дальше не идут. — Если Мефистофель и счел это возбуждающим, то никак этого не показал, ни голосом, ни какой-либо иной реакцией, вытаскивая свою руку.
— Не совсем так, — заметила я Мефистофелю, — Но мы должны будем заставить его снять брюки, чтобы показать тебе, что я имею в виду.
Мика и Натаниэль стянули с Ашера сапоги, и Натаниэль бросил их рядом с кроватью. Мефистофель живо помог мне спустить с Ашера кожаные брюки. Он никак не среагировал, когда увидел его обнаженным. Но когда он увидел, что шрамы спускаются ниже сбоку по бедру Ашера, то начал прослеживать их тонкие линии. Мика и Натаниэль полностью стянули брюки с его длинных ног, и единственной одеждой, которая осталась на Ашере, была лишь расстегнутая рубашка.
Мефистофель вернулся к его шрамам на груди и животе.
