Онищенко припал к прицелу, вслед за этим винтовка содрогнулась, по ушам неприятно ударило – атомное орудие стреляло гораздо менее болезненно. А еще со звуком выстрела слился резкий металлический грохот – пуля ударила по рельсу на железнодорожной насыпи.
Прапорщик, указав вперед, пояснил:
– Видишь, сколько пыли поднялось? Как будто артиллерия пальнула. А в сумерках или темноте вспышку видно будет замечательно. Да и при свете. Так что позицию выбирай такую, где пыли поменьше. И чтобы выходы разные оттуда были. Ненавижу истории про снайперов на макушке водонапорной башни или заводской трубы. Выход оттуда лишь один, и зачастую он ведет на тот свет. Ладно, хватит теории: пошли, покажу результат.
Результат был красивый – в шейке рельса зияла сквозная дыра с изломанными краями.
– Видал? – ухмыльнулся прапорщик. – Это не просто винтовка – это само зло, если в умелых руках. Все – я поехал. Оставляю тебя одного. Расстреливать патроны не спеши – их у нас много, но восполнять запас негде: редкие. Обдумывай каждый выстрел и находи свои ошибки. У стрелка голова должна работать в первую очередь, а остальное приложится. Вечером расскажешь про успехи, может еще кое-чего покажу.
Проводив взглядом удаляющийся автокран с прапорщиком за рулем, Тоха вернулся к винтовке, присел, потрогал. Страшноватая штука – будто орудие, прирученное для использования обычными стрелками. Плохо, что так некрасиво сконструирована – неэстетично выглядит.
Прилег, вжал упор в плечо со всей дури, посмотрел в прицел. Прицел непредсказуемо дергался в разные стороны, будто алкоголик на сильном ветру. Чуток поэксперементировав, Тоха понял, что причина этого явления в чрезмерном усилии, с которым он тянет на себя оружие – напряженные мышцы всему виной. Но если сбавить нагрузку, то на плече можно поставить синяк, или даже переломать что-нибудь. Страшно блин. Поняв, что удержать рельс в перекрестье не выйдет, Тоха в какой-то момент психанул, решив просто проверить – так ли страшен выстрел, как кажется. Потянул за спусковой крючок.
Упор напористо толкнул в плечо. Импульс передался в тело – ноги, упирающиеся в бетонный блок, хрустнули в коленях. Но вроде обошлось без переломов. Правильно он стрелял? Непонятно. В любом случае больно не было – не так уж страшно оказалось палить из этой ручной гаубицы. В рельс он, правда, не попал, но зато попал в железнодорожную насыпь – фонтан пыли и песка подняло знатный.
Начало положено.
Третьей пулей Тоха рельс поразил. Не выдержал – улыбнулся. Звону-то! Грозная винтовка начинала ему нравиться.
Затем он выбрал своей мишенью стекло экскаватора, стоявшего метров за триста. Серьезная дистанция – ведь до рельса от его позиции и сотни не было. Один за другим выпустил шесть оставшихся в магазине патронов, сходил проверить результаты. Результаты не впечатлили: четыре пробоины в разных частях стеклянного листа – две пули цель вообще не поразили.
Причины? Что там Онищенко говорил про мелкие детали? Надо было в уголок стекла наводиться, что ли? Ладно – проверим на мишени попроще. Вон – стенка вагончика подойдет.
Отстреляв третью обойму, Тоха почувствовал себя снайпером экстракласса, а в винтовку влюбился. Пули теперь ложились не туда, куда им вздумается, а туда, куда хотел Тоха. Ну, или близко к этому. Вагончик был прошит навылет в нескольких местах. Обстрелу подверглись один из бульдозеров (пуля, к сожалению, не смогла пробить угол массивного ножа, но оставила приличную выбоину), секция трубы, уложенная на краю траншеи (пробило навылет, как бумагу), рельс в нескольких местах и пара деревьев (их чуть не срубило).
Тоха начал мечтать о настоящем деле. Ведь вчера он неподалеку отсюда отсиживался в кустах, пережидая, когда пройдет колона врага. А будь у него тогда эта винтовка… О-о-о! Хана всем! Первые пули по борту бронетранспортера – целиться по броне напротив сиденья механика-водителя. Затем… Да ничего не будет затем – на вспышки наведут пушки, и останется от Тохи лишь окровавленный кроссовок на далекой сосне. Главное правильно выбрать позицию.
Тоха попробовал представить, где лучше будет укрываться, если сейчас на дороге покажутся свинки. Выходило, что негде – с двух сторон трубопровод зажат лесом, на этом темном фоне вспышку и слепой разглядит. А если лес зажечь, и бить на фоне огня? Сосняки ведь горят отлично. Уже интереснее, только если заметят, драпать придется через собственноручно устроенный пожар. Не слишком приятно. На дерево залазить тоже идея не лучшая – из такой винтовки надо стрелять с устойчивой позиции.
Итог рассуждений был один – рассказы Онищенко про «максимум в четыреста метров» следует не слушать. Тохе надо учиться бить метров за семьсот-восемьсот. С такой дистанции вспышка покажется крошечной искоркой: заметить трудно, а если и заметишь, то вряд ли решишь, что это снайпер, бьющий по тебе и твоим товарищам. А еще лучше километр, или полтора. Но на это пока рано замахиваться.
Патронов для тренировки много не дадут. Но это и неважно – Тоха уже понял принципы правильной стрельбы, и понял свою проблему. Палец еще не приловчился правильно тянуть за спусковой крючок, также он слабо контролировал процесс вжатия упора в плечо. И глаз к прицелу не приспособился – так и норовил посматривать в него искоса, понимая свою ошибку лишь заметив, что поле зрения из круглого становится овальным. Да и цель ловит неоправданно долго. Надо держать ее левым глазом, не закрывая его, и быстро наводить перекрестье. Все это он может отработать и без стрельб. Ну или стрелять изредка – утром раз пять, и вечером так же. Только чтобы убедиться, что на верном пути – проверять успехи. Главное не лениться – несколько часов в день заниматься имитацией стрельбы. И по сторонам смотреть уже не просто как ротозей, а постоянно выискивая хорошие позиции. Весь мир превратился в поле боя – Тоха в любой миг может угодить в центр очередного сражения. Надо к этому готовиться постоянно – не давать себя застигнуть врасплох.
Тоха наблюдательный. И память у него неплохая. И лениться в этих вопросах он тоже не намерен.
Присев, Тоха с силой потянул вверх упор, повернул его, согнул в шарнире. Получилась оригинальная ручка для переноски. Ухватил за нее, поднял винтовку. Да уж – тот пулемет, с которым раньше Рощин бегал, вроде полегче был.
Но с этим неудобством он готов мириться легко – винтовка того стоила.
Добираясь до лагеря, Тоха понял еще кое-что – он слаб. Глупые солдатские приколы про «упал-отжался-встал» и «сто раз отжаться на кулаках» теперь казались не столь глупыми – в них был практический смысл. Сейчас он прошел около пяти-шести километров по пересеченной местности, а руки готовы были оторваться. Да и ноги немного гудели. Хотя все можно списать на усталость – ночь ведь не спал, и много чего хлебнуть успел, бегая по мертвому городу наперегонки с разъяренными свинками.
